там были свалены в кучу часы в невероятном количестве — я смог понять, что здесь происходит что-то чудовищное[331]. Мне показали ценности. Могу сказать, что я никогда не видел сразу так много денег — особенно иностранной валюты. Это были монеты всех видов, со всего мира. Вдобавок там была печь для переплавки золота и поистине невероятные золотые слитки.

Я увидел также, что штаб, из которого Вирт отдавал свои распоряжения, был совсем маленьким и ничем не примечательным. У него там работали всего три или четыре человека. С ними я поговорил тоже.

Я видел, как прибывали его курьеры, и наблюдал за ними. Они приезжали даже из Берлина, с Тиргартенштрассе, из канцелярии фюрера, и уезжали обратно. Я изучил переписку Вирта и нашел подтверждение всему этому.

Конечно, я не смог сделать или увидеть все это во время своего первого визита. Я бывал там часто. Я преследовал Вирта до самой его смерти.

На самом деле визит, во время которого Морген увидел груды ценных вещей, произошел значительно позже встречи с Виртом. На постнюрнбергском процессе по делу Освальда Поля Морген снова указывает на то, что он продолжил преследование Вирта и тогда, когда тот уехал из Люблина. Обвинитель спросил его, мог или не мог подсудимый по имени Йозеф Фогт узнать о происходившем от преемника Вирта, Георга Виперна[332].

В: А теперь, свидетель, еще один вопрос по люблинскому делу. Говорил ли вам когда-либо Виперн, насколько хорошо он проинформировал Фогта о сути операции «Рейнхард»?

О: По-моему, это очевидно из существующей связи: если столовое серебро, обручальные кольца, золотые коронки, деньги и иностранную валюту — и даже оправы очков — собирают и вносят в опись сотнями тысяч штук, то я не могу представить, чтобы это были обычные вещи.

В: Свидетель, вы сами видели эти вещи?

О: Сам я видел остатки этих вещей.

В: Когда это было?

О: Примерно в конце 1943 г. или в начале 1944 г. Должно быть, дело уже шло к концу. Я не могу сказать вам точно.

Из этого свидетельства следует, что Морген увидел ценности лишь спустя несколько месяцев после встречи с Виртом. Вторая дата соответствует утверждению Моргена о том, что он видел только «остатки» ценностей и что они были «внесены в опись» — это указывает на то, что внимание было перенесено со сбора вещей на их учет. Глобочник представил заключительный отчет об операции в начале 1944 г., указав стоимость банкнот и монет разных валют, от долларов до йен; количество часов, серег, запонок и других ювелирных изделий, а также очков, бумажников, бритв и прочих личных вещей; и, конечно, вес слитков золота, серебра и платины, полученных путем переплавки[333]. Эти списки Морген и мог увидеть при их составлении. Поэтому, сообщая нюрнбергскому суду, что видел эти ценности в одном из лагерей Вирта, он описывал визит, который состоялся в конце года, спустя месяцы после последней даты, когда могла состояться его встреча с Виртом.

Свидетельствуя на Нюрнбергском процессе над главными военными преступниками, Морген обобщил все, что узнал на рубеже 1943–1944 гг., и представил это как сведения, полученные от Кристиана Вирта несколькими месяцами ранее. Но почему?

Выше мы заметили, что Морген часто защищал СС. Особенно явно он делал это на Нюрнбергском процессе, где СС предъявили обвинение в том, что она является преступной организацией, а Морген был вызван как свидетель защиты. В этом качестве он был идеальным выбором, поскольку мог засвидетельствовать, что СС не была преступной организацией, потому что посредством своей судебной системы применяла в своих рядах законы немецкого государства. В своих нюрнбергских показаниях Морген шел на все, чтобы дистанцировать СС от массовых убийств евреев[334]. Он указывал на то, что газовые камеры Освенцима приводили в действие евреи и добровольцы либо призывники из Прибалтийского региона. Морген даже утверждал, пусть и неубедительно, что, хотя надзиратели носили форму СС, они делали это только для маскировки, по договоренности, которую сам Морген назвал непонятной, поскольку она без нужды наносила ущерб репутации СС.

Прежде всего Морген подчеркивал, что центры уничтожения были подотчетны канцелярии фюрера и что Кристиан Вирт, их архитектор и куратор, не был членом СС. Об этом он сообщил уже в своих предварительных показаниях, данных под присягой[335]:

Вирт не был членом СС. Будучи инспектором по расследованию убийств, он прославился беспринципными следовательскими методами и был отозван из криминальной полиции Штутгарта для выполнения специального задания фюрера. Его первым заданием было массовое уничтожение душевнобольных. […] Эта операция проводилась без организации СС или ее служащих. Штаб по проведению операции находился в канцелярии фюрера, в Берлине на Тиргартенштрассе. Оттуда Вирт получал приказы и там отчитывался.

С началом истребления евреев в этой структуре ничего принципиально не поменялось. Центром по-прежнему была канцелярия фюрера. Члены команды получили униформу и удостоверения полиции безопасности только для того, чтобы передвигаться в тылу. […] Более того, команда была очень малочисленной. […] У меня есть основания полагать, что даже местного [начальника полиции безопасности] не оповещали о деятельности этой организации.

Адвокат защиты СС счел эти показания настолько важными, что судье пришлось удерживать его от вынесения их на обсуждение преждевременно, до допроса другого свидетеля[336]. После того как Морген заявил, что Вирт не был членом СС, адвокат на следующей сессии тенденциозно повторял это утверждение, говоря Моргену: «Вы говорили о комиссаре уголовной полиции Вирте, который не был членом СС и команда которого не состояла из эсэсовцев»[337]. Таким образом, главным мотивом защиты, представившей Моргена в качестве свидетеля, было перекладывание вины с СС на Вирта. Рассказ Моргена о том, что об «окончательном решении еврейского вопроса» он узнал от Вирта, слишком хорошо подходит для этой стратегии, чтобы быть правдоподобным, тем более с учетом его же показаний, согласно которым о массовом уничтожении он узнал в конце года.

13. Операция «Праздник урожая»

Постепенно расследование Моргена в Люблине пошло по двум направлениям. Разбираясь с еврейской свадьбой, он вышел на Кристиана Вирта, потом обнаружил тайный склад ценностей, после чего возникло подозрение, что там происходило «что-то чудовищное». Углубившись в преступления, происходившие в Бухенвальде, Морген вышел на лагерь Майданек, где Карл Отто Кох после Бухенвальда недолго прослужил комендантом и где его сменил на этом посту бывший подчиненный Коха по Бухенвальду Герман Флорштедт.

Для расследования в Майданеке