уз Гименея держало их вместе, зацементировав их статус-кво на веки вечные.

Хорхин поднялся, сделал знак сотруднику отнести поклажу в комнату, где он проводил допрос первый раз и где теперь лежало тело мертвой женщины в ожидании спецмашины. Первая уже везла в морг труп хоккеиста.

Пакет с чашками лежал на столе, и следователь задумчиво разглядывал их через прозрачную пленку. Решение отнести чашки сюда было скорее спонтанным. Незачем светить улики. Сомнительные улики, конечно. Стюардесса эта, Жанна, много чего ему интересного напела. Можно было бы и отмахнуться. К тому же преступник вот он – в наручниках сидит под охраной двоих полицейских. Чуток поднажать, и расколется.

Дверь отворилась, вошел криминалист.

– Как тут? – задал он ненужный вопрос. Но Хорхин привык. Они работали вместе не первый год, и болтливость Валентина Семеновича не раздражала. – Скоро конец-то? Или что… опять чуйка?

Хорхин еле заметно улыбнулся. Про его чуйку слагали легенды. Отчасти ставшие уже местным фольклором. Но Хорхин не возражал. Пусть. Тем более что чуйка у него и правда была. Может, не такая фантастическая, но у других и такой не имелось.

Чуйка складывалась из вполне земных реалий. Ничего сверхъестественного. Ставь себя на место преступника, думай, как он, изворачивайся, соображай, как избежать наказания. Хорхин часто занимался этаким ментальным моделированием: продумывал свое идеальное преступление. Как бы он убил кого-нибудь и как бы замел следы. И почти всегда выходило, что никак. Всегда есть зацепки, потянув за которые тебя вытащат на свет божий за ушко и на солнышко. Только вот тянуть, как правило, было некому. Всегда находился кто-то поближе и поудобнее для следствия. Вот как этот врач. Мотив есть, возможности – определенно. Свидетелей одних только больше двадцати. Но… Хорхин никуда не торопился. Еще не вечер. Любимая поговорка. Его за глаза так и звали – Еще Не Вечер. Знал он это от одного из своих информаторов. Знал и даже немного гордился.

Валентин Семенович кашлянул и тем вывел Хорхина из глубин рассуждений.

– Валентин, сравни-ка мне эти образцы с теми, что у нас есть. Похоже, кто-то решил поводить меня за нос. Нас. Но мы же с тобой не первоклашки?

Криминалист улыбнулся и принялся за работу. Он прекрасно знал, когда можно болтать, а когда лучше промолчать.

* * *

– Как вы думаете, долго еще нас тут продержат? – К Жанне подошла Алена. – У мужа режим. – Она в ответ только пожала плечами. – Вообще, ужас, конечно.

Жанна кивнула:

– Вы же с ним разговаривали незадолго до смерти?

Алена сделала большие глаза.

– Да, – понизив голос, ответила она. – Кто бы мог подумать? Я пошла в туалет, а Игорь, он там сидел и ко всем приставал. Он был мастер на всякие обидные клички, подколки. Я смотрю, Арамчик уже закипает. Он, знаете, такой вспыльчивый, южная кровь. Ну, я и села рядом с ним, мол, пока очередь в туалет идет, давай поболтаем. Спросила что-то, отвлекла его.

– И что он говорил? Видно было, что он пьяный уже? Он ведь, если верить Федулову, до обеда еще начал коньяк пить?

Алена задумалась. Потом неуверенно помотала головой.

– Нет. Я не заметила, чтобы он пил. Не при мне, во всяком случае. А вот пьян он был или нет, вопрос сложный. Игорь любил придуриваться, мог и пьяного изображать ради прикола. Геннадия Павловича один раз так разыграл. Тот уже кричать начал, а Игорь такой: «Да трезвый я, трезвый». И смеялся потом долго. А Геннадий Павлович даже за сердце хватался. Но ничего ему не сделал, не наказал. Потому что ценил. У Игоря была потрясающая быстрота реакции и движения-то такие быстрые, как у насекомого.

– Кого?

– Насекомого. Видели, как паук муху хватает? А богомол? Неподвижный, словно веточка, а потом хвать. Не успеваешь увидеть глазом. Вот Игорь такой же был. Он на льду мог катиться абсолютно расслабленно, а потом раз, неуловимое движение, и шайба уже у него. Хороший игрок.

«Ну, про порывистость мы помним, – Жанна потерла рукой бедро, – схватил, да, как паук муху. Но не за это же его убили. Или за это? Убирали конкурента? Да ну, чушь. Конкуренту могли ногу сломать, например. И Кирилл уже почти капитан… Да ну, это из области фантастики. Жена-карьеристка расчищает дорогу своему мужу. Прямо чисто хоккейное убийство».

– Для Игоря это была последняя игра, – тихо сказала Алена, – вернее, была бы последняя. Он в другую команду переходил. Там хоть и не капитаном, но выход в высшую лигу реальный был. Это он так сказал. Вообще-то новость почти секретная. Слухи давно ходили, но тут он сам признался.

Жанна постаралась сделать умное лицо, соглашаясь, что высшая лига – это реально круто. Из всего сказанного выходило, что Игорь покидал команду и убивать его из-за карьеры не было смысла. Наоборот, многим это приносило даже плюсы. И что же мы имеем?

– Может, что-то странное в поведении заметили?

– Да нет. Обычно. Сидел, шутил, хохмил, хвастался, какой он крутой. Что-то еще про договорняки начал говорить, если честно, я не очень поняла. Я-то знаю, что не было у нас договорных матчей. Кирилл бы мне сказал. У нас вообще команда отличная. Ребята все хорошие. Вежливые. Геннадий Павлович воспитал. Знаете, какие иной раз новички приходят? Особенно с этих провинциальных клубов? На лед сморкаются, кроме шуток, – Алена прыснула, а следом и Жанна.

Они немного посмеялись и тут же виновато примолкли. Человек умер, а у них тут веселье. Неловко как-то. Хотя… никто сильно горя не выказывал. Жанна огляделась. Все занимались своими делами. Как и в самолете, разбились по группам и шумно болтают. Похоже, мало кого опечалила смерть ведущего игрока и молодой жены врача. Один Федулов мрачно вышагивал возле входной двери. Словно гипнотизируя.

Алена уже спешила к своему ненаглядному Кириллу, она же, сделав вид, что прогуливается, столкнулась с Федуловым, наступив ему на ногу.

– Простите, – улыбнулась она виновато.

– Нормально, – буркнул Федулов.

– Не за это. Простите, что выдала вас с этой бутылкой. Но вы же понимаете… тут задета честь компании.

Федулов закатил глаза:

– Честь компании… чушь какая.

Пришлось лукаво улыбнуться, показывая, что оценила его недоверчивость. Федулов непроизвольно похлопал себя по карману и с тоской глянул на дверь.

– Ага, – Жанна кивнула в ответ на его невысказанный вопрос, – жутко курить хочется. Прямо сил нет. – Что-то подсказало ей эту реплику.

Федулов с интересом глянул в ее сторону.

– Не выпускают же. – Он сжал челюсти.

Она скосила глаза, повернулась вполоборота.

– Я знаю, как можно выйти. Идите за мной. Только не сразу. А то увидят эти… в форме. – И пошла, не сомневаясь, что хоккеист идет за ней как приклеенный.

Глава 19

Нет,