заместителя начальника ОБХСС УВД областного города не пропускает. Мерзавцев самой высшей пробы, это, если не запросто, то вполне и очень даже зачастую. А вот дураков, ни-ни!

— Это ты еще не дочитал остальное, — с похоронной дружелюбностью сочувственно заметил я, — Там дальше будет намного неприятнее и веселее. Ты читай, Никитин, всё, что там есть, а я тебя подожду. Говорить мы с тобой будем только тогда, когда ты окончательно поймёшь, во что ты вляпался!

С недоверчивым лицом выслушав всё, что я только что ему сказал, попавший в ощип «колбасник» снова погрузился в изучение предоставленных ему материалов. И глазами по ним он теперь водил гораздо медленнее. Мне это доставило глубочайшее профессиональное удовлетворение.

Ознакомившись с остальным содержимым папки, майор задумался, напрочь перестав контролировать меня. Воспользовавшись этим обстоятельством, я всё-таки вытащил из-за спины наган.

— Здесь всё сфальсифицировано! — наконец-то отморозился Никитин, — Матыцын никогда и ни с кем меня на ликёроводочном заводе не знакомил! Где второй секретарь обкома партии и где я⁈ — засверкал глазами в мою сторону бэх.

— Громкость убавь! — оборвал я его возмущение, — Это ты так говоришь. А твои подельники, как ты сам изволил убедиться, утверждают обратное! Ты, майор, словно с Луны свалился! — ухмыльнулся я, глядя на него, как на убогого, — Вольно или невольно, но по факту ты подставил одного своего знакомого партийца. И теперь уже неважно, что подставил ты его косвенно и без злого умысла. Сейчас, по твоей милости, приходится всё ставить с ног на голову. Но ты, самое главное, не сомневайся, что люди, давшие эти показания, — ткнул я пальцем в сторону бумаг, — Они от слов своих не откажутся и подтвердят их на очной ставке с тобой! Для них это жизненно важно, уж ты поверь!

— Не верю я, что Степаныч меня под танк бросил! — запальчиво и с наивной экспрессией выкрикнул Никитин, — Не верю я тебе! Не первый год мы с Копыловым дружим, ты и знать не знаешь, чем он мне обязан!

— Он не тебе обязан, он твоему отцу обязан, — решил проявить я осведомленность о природе их отношений с наташкиным отцом, — И заметь, БЫЛ обязан! — слово «был» я выделил намеренно, — Тебе и самому понятно, что свои обязательства перед твоим отцом Копылов уже давно закрыл. И ложиться вместе с тобой под один поезд ему нет резона, поскольку в твоих шалостях с «ликёркой» он интереса не имел! И даже, если бы имел, то не лёг бы!

Говоря это, я, как бы невзначай, поигрывал револьвером, по-ковбойски крутя его на пальце. Только сейчас Евгений Борис Евгеньевич заметил, что я, в отличие от него, вооружен.

Но не опасен. Для его понимания этого, я демонстративно спрятал шпалер назад к себе за пояс.

Пришедший в себя майор, сначала бросил короткий взгляд на свой ПМ, но руку к нему, тем не менее, не протянул.

— Правильно! — похвалил я его благоразумие, — Нам с тобой, если и надо сейчас что-то делать, то уж точно, не перестрелку здесь устраивать. И на Копылова ты зря обижаешься! Сам же понимаешь, что утаить твоё участие в спирто-водочном деле никак невозможно. Тебя в любом случае сдали бы. А так я тебя, хотя бы в бега отпускаю, а не в прокуратуру сдаю в наручниках! — говоря всё это, я с удовлетворением отметил, что спорить Никитин со мной больше не пытается. — Но ты почему-то этого не ценишь и вместо благодарности, пукалкой своей в меня тычешь!

Эти мои слова вызвали у поникшего майора бурю негодования.

— Благодарности тебе от меня не хватило⁈ — срываясь с начальственного рыка на пионерский фальцет, взроптал он, — Ты всё, что у меня было, всё забрал! Я заработал, а ты отнял! Меня жуликом называешь, а сам ты тогда кто? — словно с цепи сорвался экономический майор. — Верни хотя бы половину!

Вступать в спор относительно несправедливой делёжки экспроприированных ценностей, было бы глупо. И я предпочел дождаться, когда бэх выдохнется, а выдохнувшись, умолкнет.

— Много денег тебе сейчас иметь нельзя! — терпеливо начал я объяснять Никитину изнанку его нелегального положения, — С большой суммой ты очень быстро засыпешься! А еще быстрее ты спалишься, если свою рыжую дворнягу с собой в бега прихватишь!

— Это не дворняга, щенок! — еще сильнее оскорбился, как оказалось, романтический «колбасник», — Это моя любимая женщина! — заносчиво и даже презрительно бросил он мне, черствому плебею. Не имеющему никакого представления о высоких чувствах.

— Ну тогда всё еще печальнее, чем я думал! — вздохнул я, аккуратно доставая ствол, но не показывая его собеседнику. Так, на всякий случай.

— Это еще почему? — не удержался, утративший прежнюю свою угрожающую солидность майор.

— Иметь в качестве любимой женщины дворнягу, это уже само по себе удовольствие сомнительное, — пустился в обидные рассуждения я, — А уж бегать в её компании по стране от МВД СССР и вовсе глупость несусветная!

Я сознательно увеличивал нервную амплитуду маятника в сознании вороватого, но любвеобильного Бориса Евгеньевича. Мне не хотелось, чтобы он сосредотачивался на наших отдельных противоречиях. Но к моему удивлению, он быстро взял себя в руки.

— Почему? Почему ты так считаешь? — почти спокойно начал он задавать вопросы, — Если я буду с женщиной, ко мне будет меньше внимания, когда меня объявят в розыск!

— По ней на тебя и выйдут! — не удержался я и перебил собеседника, — В течение недели, через твоих приятелей и сослуживцев установят все твои связи. Начнут их методично отрабатывать. И тут вдруг окажется, что одновременно с тобой неожиданно пропала твоя любовница! Надо же, какое случайное совпадение! Это ведь не жена, я всё правильно понимаю про твою любимую женщину? — крайний вопрос я постарался задать без признаков ехидства.

— Правильно понимаешь, — после моего настойчивого взгляда вынужден был согласиться любвеобильный бэх. — Но не такая уж она и дура!

— Дура не она. Может быть… — снова не стал я спорить со старшим по званию, — Дурак, как раз, ты, майор! Если не понимаешь, что будет после того, как вы поскитаетесь с ней неделю-другую-третью по городам и весям. Что она собьёт оскомину от приключений и начнет вспоминать свою прошлую спокойную жизнь. И втихаря от тебя станет звонить и посылать открытки маме, сестре и, конечно же, своим самым лучшим подружкам. Но вот ведь какое дело, майор, к тому времени их телефоны и вся корреспонденция будут уже под контролем. Вот тут тебе и трындец наступит, товарищ замначальника городского ОБХСС!

Майор в очередной раз мудро проявил должное понимание реальности того, что я только что озвучил.

— Скажи мне, Никитин, но только скажи честно, меня ты ей в своих игрищах в эти казаки-разбойники кем представил? — задавая этот вопрос, я внимательно присмотрелся к его глазам.

— Сказал, что ты мошенник, которого я разрабатываю, — не заморачиваясь и очевидно думая о чем-то своём, ответил бэх, — Что теперь с ней делать? — неуверенно спросил он. — Не убивать же её⁈ — нервно ухмыльнулся Никитин, давая тем самым понять, что женщину свою он мне в обиду не даст.

— Ты, Борис Евгеньевич, и без того мокрушник, куда тебе еще чью-то кровушку лить⁈ — в тон шутнику хохотнул и я. — На тебе организация покушения на убийство вот-вот повиснет, а ты собрался еще и бабу свою в расход пустить! Экий же вы душегуб, батенька!

Товарищ майор к моим словам какое-то время уже не относился поверхностно. И сейчас, ожидая очередного подвоха, смотрел на меня выжидательно и хмуро.

— На вот, еще и эту бумажку заодно прочти! — переложив револьвер в левую руку, я достал из внутреннего кармана пиджака вчетверо сложенный листок.

Брать его у меня, ничего хорошего не ожидающий Никитин, не торопился.

И правильно он опасался этой бумажки. На ней от имени почившего в дерьме гражданина Лунёва, было достаточно складно и подробно изложено, что во всём виноват майор Никитин из городского ОБХСС. Что это именно он приказал совершить убийство следователя Корнеева, ведущего дело по «ликёрке». Указано было всё. Как, когда и каким способом.

Этот пасквиль, часа три тому назад, я состряпал собственноручно в собственном кабинете. Именно для того, чтобы поставить эффектную точку в конце беседы с беспокойным и таким капризным обэхээсником. С этаким якорем в заднице он будет более сговорчив и послушен. Хотя бы сейчас. Ну и в первое время своей нелегальщины.

Не наблюдая готовности подойти ко мне, я сам встал и шагнул к майору.

— Чего ты застыл? Возьми и ознакомься! — подбодрил я заробевшего бэха и вместе с бумажкой вложил в его руку еще паспорт, и права Лунёва. — Только не говори мне, что тебе этот персонаж незнаком! Гражданин Лунёв утверждает, что тебя он знает.

Борис Евгеньевич сначала раскрыл паспорт и права. Он тянул время, рассматривая