– Давно он ушел?

– Так это… часа три назад, наверное.

– Он умер, Аркадий, – спокойно произнес Марио, глядя на торчащую из снега синюю руку.

– Что?

– Я говорю, что он умер. Не старайся так, ему уже все равно. Можешь не откапывать.

– Так ведь… Так это же… – Старик не смог подобрать нужных слов.

– Так бывает, – ответил Марио. – Мы ему уже ничем не сможем помочь. Он мертв. Такова судьба.

– Как ты можешь так… Он ведь твой…

– Это его путь, и он его сам выбрал. Итог был таким. На его месте могли оказаться я или ты. Но оказался он.

– Что случилось? – высунулся из окна Изолента.

– Нерон замерз в снегу, – так же спокойно ответил Ник. – Ночью пошел один за водой и замерз.

Паша ничего не сказал, лишь пристально посмотрел на торчащую из снега руку.

– Надо его откопать! – крикнул старик.

– Зачем? – спросил Марио. – Только силы потеряем. Лучше откопаем машину. Изолента, сегодня ты за рулем.

– Хорошо.

– Пора собираться, Аркадий. Пока затишье бури.

– Но ведь…

– Потом будет поздно. Надо успеть прорваться.

– Марио, – ошарашенно произнес Каша, перестав рыть снег. – Это же ваш друг! Нельзя так! Просто оставить…

– Верно, наш друг, – кивнул тот. – И он умер. Просто пойми это. А больше ничего и не надо. Нерон погиб, замерз. Снег похоронил его. Зачем мы будем его откапывать? Для чего? Просто чтобы поплакать? Не вижу в этом смысла. Перезахоронить? Тоже незачем. Мы не сможем землю пробить для могилы, она промерзла на несколько метров вглубь. Тогда что делать? – спросил Марио. И сам себе ответил: – А ничего. Продолжать жить дальше. Вот и все.

Каша не смог ничего на это ответить.

– Собирайтесь, Аркадий, – потирая сонное лицо, произнес Ник. – Скоро будем выезжать.

Второй день распространения

Чиж пробирался осторожно и ловко, как кошка. Везунчик отметил про себя, что обязательно возьмет парня в свою команду… в свою новую команду, которая будет сформирована, когда «Купол» начнет действовать.

«Если уже не начал», – улыбнулся Кузьмин про себя, проходя по узкой тропе и поглядывая на мертвых белок, лежащих у деревьев. Были и другие звери, словно бы спящие, на которые группа натыкалась с тревожной частотой. Белки, хорьки, птицы, даже змеи – все они недвижимо лежали на земле, будто оставленные на прогулке ребенком игрушки.

Довольно быстро команда вышла к вертушке преследуемой группы. Пилоты беззаботно дремали в нагретой на солнце кабине.

Чиж жестом спросил у своего командира:

«Ликвидировать?»

Кузьмин покачал головой:

«Нет. Обходим стороной».

Вертолет с пилотами им был пока ни к чему. Приказа убивать кого-либо не из группы не было, так что никакой самодеятельности. Кто знает, может пилоты еще пригодятся? Например, для того чтобы вернуться назад?

Везунчик криво ухмыльнулся.

Наследили ученые хорошо – так и дилетант преследование может вести. Троих Везунчик считал без труда, а вот четвертого члена группы обнаружил не сразу, пришлось повозиться.

«Эльф, – понял Кузьмин, хищно улыбнувшись. – Точно он».

С Эльфом судьба их свела в далеком 1987 году в кровавой бойне, что случилась у магистрали «Гардез – Хост» в Афганистане.

Полегло тогда очень много сослуживцев. А Эльф и Везунчик остались невредимыми. Там, кстати, Кузьмин и заслужил свой позывной. Он и Остроушко, находясь в полыхающем грузовике и тщетно пытаясь оттуда выбраться, остро тогда почувствовали цену своим жизням и, поняв, что смертью пронизано все, словно незримыми нитями, что она повсюду, как неизменный спутник жизни, перестали ее бояться. Это их и спасло. Откинув эмоции, прислушавшись только к голосу разума, они рванули в самое пекло, туда, где была дверь, единственная не запертая. Подпалило им тогда сильно волосы и одежду, но парни остались в живых. И стали держаться вместе, до самого дембеля.

Потом судьба обоих раскидала по разным углам: Везунчик подался к Петру Алексеевичу, оставив в прошлом всех друзей и знакомых, кроме своей команды. Об Эльфе он с тех пор ничего не слышал. До того момента, пока Своркин не показал ему фотографии участников преследуемой группы. Да, Эльф, или Николай Остроушко по паспорту, несомненно, и был тем самым кротом, про которого говорил Своркин. Так думал Везунчик, хотя никаких подтверждений этому у него не было. Просто так подсказывала интуиция. Кто, кроме него? Эльф и Везунчик – из одного теста деланные, и обоих заинтересовало бы то, что предложил им Петр Алексеевич. В этом Кузьмин не сомневался.

Что ж, так даже лучше. Эльфа он тоже возьмет в свою новую команду, если, конечно, тот согласится. Для начала надо только встретиться с ним с глазу на глаз, обсудить этот момент. Да, Везунчик помнил, что приказано уничтожить всю группу. Но убивать Остроушко у наемника не было никакого желания. К чему такие людские растраты, к тому же таких замечательных кадров, подготовленных, обученных убивать?

«Думаю, убедить шефа не составит труда. Надо только потолковать с самим Эльфом», – отметил про себя Кузьмин и остановился – Чиж подал условный сигнал.

К парню, засевшему в кустах в трехстах метрах впереди, с левого фланга подошел Борман, обменялся с ним жестами, потом вернулся и прошептал:

– Группа обнаружена. Триста метров севернее того дерева, около разрушенного здания. Везунчик, какие будут дальнейшие указания? Продолжаем вести их?

Кузьмин покачал головой, прошептал, улыбаясь:

– Ждите здесь. Я выдвинусь к ним. Надо поздороваться со старым приятелем.

* * *

Все происходящее никак не укладывалось в голове. Эвакуация, с одной стороны вроде логично обоснованная Филиппычем, не давала ученому покоя. Не привык он бежать с поля боя, хоть и бегством это назвать было сложно, его ведь насильно заставили эвакуироваться. Но все же.

А когда Большакова и его сотрудников начали утрамбовывать в вертолеты, и вовсе стало не по себе. Целых три вертушки на его группу выделили! Хотя может так и надо? Усиленная охрана, вертолеты, быстрое реагирование… ведь именно он, Большаков, согласно секретному приказу правительства был включен в рабочую группу по изучению загадочной болезни, и именно ему поручено было разобраться в природе этой заразы.

– Быстрее! Быстрее! – торопили солдаты, все как на подбор одинаковые – крепкие, приземистые, с лицами, словно грубо вытесанными из камня, и короткими шеями. – Шевели копытами!

Семен Павлович невольно сжался от одного только вида этих мордоворотов. Не смея ослушаться, он быстро прошел по коридору знакомого Института и вышел во внутренний дворик. Погода стояла теплая, даже жаркая. Редкий легкий ветерок прохлады не приносил, обдавая лишь знойным воздухом. Вдалеке, за зданием, там, где проходила одна из главных улиц города, сигналили машины, причем словно бы все разом. Гул стоял плотный, как от потревоженного осиного гнезда.