– Как это? – спросил Березин. – Зачем поливать клеем Зону?

– Все просто. Тот, кто это сделал, пытается залить зараженную территорию вязким веществом, чтобы предотвратить распространение болезни.

– Не совсем понял – как это?

– Миграция заразы в основном происходит при помощи частичек пыли – дунул ветер, унес пыль за сотни километров отсюда, в жилой район, а оттуда уже непосредственно в организм. Произошло заражение. Клей же может связать пыль и не даст ей распространиться. В принципе логичное решение, за неимением лучшего.

– А нас почему не предупредили? – спросил Остроушко. – Мы же ведь могли в эту гадость по самые уши влипнуть. И были бы потом как мухи на липкой ленте – не оторваться и не выбраться.

– Этого я не знаю, – честно признался Макс. – Быстрые решения не всегда согласуются со всеми. Времени совсем нет.

– Так можно и дров наломать, – проворчал Березин. – Как говорится: поспешишь – людей насмешишь.

– А не поспешишь – людей похоронишь, – язвительно заметил Остроушко. – А дров эти ребята, кто придумал разлить тут клей, уже наломали.

– Ты о чем сейчас?

– Прямой путь они нам загородили, вот о чем. Вон, видите холм? Около него располагается Кропоткинская база. А теперь придется в обход идти – не по клею же топать!

– Я по клею точно не пойду! – поддержал Березин, поглядывая на свою испачканную ладонь, к которой уже налипли камешки, веточки, листья и другой сор.

«Боже, когда же этот день закончится?!» – тяжело вздохнул Макс. И кивнул остальным:

– Да, идем в обход.

* * *

В дверь постучали.

Семен Павлович вздрогнул, выходя из глубокой задумчивости.

– Что? Кого там… – еще наполовину пребывая мыслями в расчетах, рассеянно проговорил профессор.

Его сотрудники никогда не стучались, прежде чем войти, – времени на соблюдение таких приличий не было, каждая минута дорога, все это прекрасно знали.

– Войдите!

Дверь распахнулась. В комнату вошли четверо в штатском. Их каменные хмурые лица к беседе не располагали.

– Эвакуация, – коротко сказал один из них, сделав шаг вперед.

– Что? Какая еще… зачем вы сюда…

– Приказ руководства. Эвакуация персонала. Собирайтесь.

– Как – собираться? – Семен Павлович снял очки, протер их краем халата, вновь водрузил на кончик носа. Ситуацию это не прояснило. В голове от этой новости начал твориться полный бедлам. Послать бы к черту этих, с позволения сказать, шутников и продолжить исследования, но что-то не давало ученому списать все на неудачную шутку. В их организации розыгрыши были не в почете.

– Мы должны в течение получаса погрузить ваши вещи, необходимые для исследований, и эвакуироваться, – пояснил второй человек, достав из внутреннего кармана пиджака бумагу и повертев ею перед лицом ученого. Семен Павлович успел разглядеть только витиеватую подпись внизу листа и фамилию – Селеняк. Неужели это тот самый Селеняк, который… Семен Павлович присвистнул. М-да, серьезный дядька приказ отдал, против такого не попрешь.

– Да это бред какой-то, ей-богу! – нервно хохотнул профессор. – Вы шутите?!

– Нет, не шутим.

Четыре каменных лица, казалось, практически не шевелились. Ученый, растерянно переводя взгляд с одного крепкого подбородка на другой, так и не смог понять, кто же произнес фразу.

– Подождите, я Филиппычу позвоню. Верно, что-то перепутали опять. Какая к черту эвакуация? Мы тут исследованиями, понимаешь… чтобы не было вот этого всего… а они… эвакуация…

Профессор нервно набрал внутренний номер своего начальника и долго ждал ответа. Филиппыч снял трубку только после десятого гудка. Голос руководителя был какой-то потерянный.

– Чего?

– Филиппыч, это я. Ко мне тут люди зашли, говорят, что эвакуация, собираться надо. Что за шутки?

– Какие шутки? – Филлиппыч, казалось, не понял вопроса.

– Я говорю, эвакуация…

– Да, эвакуация, надо уходить.

– Филиппыч, ты чего такое городишь? Какая эвакуация?! Ты совсем рехнулся?!

– Так надо, Палыч, – тихо произнес начальник. – Это не я решил. Там решили. Я говорил тебе сегодня уже про это. Надо ехать.

– Куда ехать? У нас тут техника, лаборатории, реактивы разные, куда мы, к черту, поедем?! Это же невосполнимая потеря времени. Да и группа у меня в…

– Тише ты! – оборвал его начальник. – Говорил же тебе! Не возникай! Телефоны – сам знаешь, – не лучший способ обсудить дела. Надо ехать. Приказ руководства. Собирайся. Я уже готов.

– Да ты, верно, с ума сошел! Мы же все анализы и исследования коту под хвост пустим! Там же по времени выдержка! Упустим момент – потом заново надо начинать, а это еще сутки сверху накидывай. А за сутки тут по области такое начнется, сам же диаграмму видел. Нет! Я никуда не еду! Что хочешь со мной…

– Ехать надо, – вклинился в разговор человек в штатском, тот, который вертел приказом, приподняв подол пиджака, где многозначительно мелькнула кобура пистолета.

– Вы меня что, запугиваете? – поднял взгляд на гостя ученый.

– Палыч, – почти закричал в трубку Филиппыч. – Ты не дури! Не спорь с ребятами! Они не из научного отдела. Им твои доводы побоку. У них приказ есть, надо будет – и по частям тебя доставят куда надо. Так что не бузи и собирайся. Ничего тут страшного нет, подождут твои анализы, ничего с ними не сделается. Из опасного места эвакуируемся и продолжим свои исследования, никто же не запрещает. Тут вопрос безопасности. Палыч, случаи заражения зафиксированы уже и среди нашего персонала. Поэтому, сам понимаешь, это необходимая предосторожность.

– Филиппыч, это время! – вновь попытался воспротивиться ученый, но уже без первоначального энтузиазма. – Ты разве не понимаешь? Тут даже час может очень многое решить. Даже полчаса.

– Не будь дураком, Палыч. Хоть сейчас не будь упертым бараном. Сам говоришь о каких-то мерах, закрытии границы, а теперь простого приказа руководства выполнить не желаешь. Мы если сейчас в позу встанем, то нас и задвинуть могут, причем куда подальше.

– Как это задвинуть? – не понял ученый.

– А вот так! Других людей на изучение поставят – и все. А тебя куда-нибудь в районную инфекционку отправят или вообще в лабораторию – гельминтов изучать. Не дури, Палыч! Собирайся.

Филиппыч повесил трубку.

– Мы идем или как? – спросил первый гость.

– Идем, – упавшим голосом ответил Семен Павлович и начал с остервенением собирать вещи и документы, лежащие на столе.

Два года после Судного дня

«Уазик» поставили возле самого подъезда. Разделились, кому когда следить за машиной ночью, чтобы ее не замело снегом и она не выстыла. Сами разместились в единственной открытой квартире на первом этаже – та оказалась пустой, без мертвецов. Развели костер. Нашли старую кастрюлю на кухне, вскипятили воду, заварили слабый чай. Там же, на кухне, в шкафу, Нерон отыскал пару пачек печенья. Разделили по-честному на всех, молча поели. Печенье оказалось прогорклым, отдавало плесенью, но на голодный желудок да с горячим чаем зашло на ура.