Для графа подобное отношение к женщинам было привычным и естественным. Он знал, что его дело заработать достаточно денег, чтобы мать и сестра чувствовали себя обеспеченными и могли заниматься своими нарядами и благотворительностью. Для женщин он был всего лишь прекрасным любовником, от которого требовалось немного ласки, внимания и побольше денег. Разговоры о политике, международных делах и правителях — удел мужчин. Пусть женщины обсуждают моды, женихов, мужей, детей или слуг, а мужчина должен заниматься более серьезными проблемами. И если бы ему сказали, что Кэтрин обижается на его поведение, он бы просто рассмеялся.

Ему всегда доставляло удовольствие наблюдать за ней. Ему нравилась ее правильная речь, ее страсть была необыкновенной, но она никогда не проявлялась днем. Она не была беззащитной и слишком чувствительной женщиной, трепещущей от его ласковых и смелых слов, но в то же время была женственной и мягкой. Кэтрин была настолько вовлечена в повседневную жизнь Мертонвуда, что он редко видел ее в течение дня. То она наблюдала за тем, как работает пресс, на котором отжимали льняное масло, то помогала на кухне молчаливой и всегда готовой увильнуть от работы Hope. А однажды он увидел, как она связывала какие-то большие узлы, а затем — один Бог знает зачем — таскала их то в конюшню, то в амбар.

О Джули они не говорили.

Он никогда не думал, что женщина может играть такую большую роль в его жизни. После смерти Селесты у него было немало женщин, но это были кратковременные, случайные связи. Ему понравилось иметь одну, но только тебе принадлежащую женщину. Он знал, что, когда он поднимется в комнату Кэтрин, она встретит его теплом и лаской и ей нужен только он, и никто другой.

Он должен просто сказать ей о том, чтобы она поехала с ним в Лондон. Ему никогда не приходила в голову мысль духовно сближаться со своей любовницей. Но Кэтрин была его созданием. Он научил ее искусству любви. Безусловно, надо будет изменить некоторые условия их дурацкого контракта. Надо постараться убедить ее, чтобы как-то избавиться от Джули. Возможно, надо отдать девочку в какой-нибудь хороший приют, а Кэтрин просто поставить перед фактом.

Граф вернулся к письменному столу, на котором лежал проект соглашения с линкольнширскими фабриками, но так и не смог сосредоточиться на нем. Голова была занята иной проблемой.

Одет в этот вечер граф был просто великолепно. Безукоризненно сшитый вечерний костюм делал его похожим на принца какого-нибудь экзотического королевства. Портной постарался на славу. Черный костюм не скрывал, а подчеркивал прекрасно развитый торс Фрэдди и ширину его богатырских плеч. Хотя мужчин и не принято называть прекрасными, подумала Кэтрин, но он был именно таким. Он стоял перед ней весь в темном, с горящими глазами, похожий на сатану или на кого-нибудь из его свиты. Нелестное сравнение, но, к сожалению, верное. Кэтрин ненавидела графа в этот момент. Ненависть эта смешивалась с другими ее чувствами, и от этого было еще больнее.

О карете, вызванной из Лондона, ей рассказал Майкл. Она стояла в конюшне, а славно пообедавший и изрядно заправившийся бренди кучер похрапывал наверху. Карета эта должна увезти Джули в неизвестном направлении, и она не сможет ее найти. Граф решил избавиться от дочери, как избавляются от щенка или от непослушной, строптивой лошади.

Кэтрин смотрела на графа, нервно улыбалась и думала, что просто ненавидеть человека, совершающего подобный поступок, слишком мало. Хотелось немедленно бросить ему в лицо то, что ей известно о его планах, и высказать все, что она думает о нем самом. Но она не хотела опережать события.

Великолепный граф Монкриф нашел способ избавиться от Джули. Интересно, понимает ли граф, что одновременно он лишается и любовницы?

— У меня есть предложение к тебе, Кэт, — произнес он, и губы его разошлись в приторной улыбке.

Кэтрин сидела на своем обычном месте, на маленьком, обитом парчой диванчике. Юбка ее была аккуратно расправлена, ступни скрещены, ладони лежали на коленях. Кэтрин сидела прямо, расправив плечи, как учила Констанция. Сегодня она впервые надела одно из своих новых платьев. Недавно из Лондона привезли целую партию материалов для Кэтрин. В Мертонвуде нашлась горничная, которая отлично шила. И теперь гардероб у Кэтрин значительно обновился. Кэтрин хотела удержать графа от напрасных трат на временную любовницу, но решила промолчать. Розоватое с замысловатыми узорами платье ей очень шло. Даже глаза заблестели, а щеки слегка порозовели, когда она увидела себя в зеркале, но, поймав довольный взгляд Фрэдди, Кэтрин прикусила губу. Показывать, что ей понравился его подарок, совершенно не хотелось. Граф небрежно облокотился о спинку дивана, великолепный пышущий здоровьем самец, противоречивый и беспринципный человек, опасный, как свернувшаяся в клубок змея. Он умел сдерживать себя, хотя и нередко давал волю гневу. Жизнь граф воспринимал с высоты своего положения и богатства, считая, что ему все доступно и дозволено. Противостоять такому человеку можно было только одним — вести себя так же, как он. Днем Кэтрин была сдержанна и холодна, зато ночью своими ласками доводила его до экстаза. Она наслаждалась его ответными ласками. И шептала про себя слова любви.

Но сегодня этого не будет.

И никогда больше.

— Что же вы хотите предложить мне, милорд?

Фрэдди рассмеялся так громко что, казалось, смех его заполнил всю комнату.

— Неужели я так никогда и не дождусь, чтобы ты называла меня по имени, Кэт?

Кэтрин помнила тот единственный случай, когда она произнесла это имя, и его ответ, брошенный ей прямо в лицо. Она улыбнулась довольно холодной и вежливой улыбкой.

— У меня для тебя есть множество имен. Какое из них ты хотел бы услышать сейчас?

Несмотря на улыбку, в ее голосе слышались гневные нотки. Брови графа удивленно приподнялись, краешки губ опустились.

— Разве я кажусь таким ужасным деспотом?

— Вы сказали, что у вас есть какое-то предложение, милорд? Я бы хотела выслушать его, а потом уж обсуждать все остальное, если вы не возражаете.

— Хорошо! — резко произнес он, сердясь на нее за испорченное настроение. — Дело в том, что ты заключила со мной плохую сделку. Я хочу переделать ее, изменив условия в твою пользу.

Кэтрин молча смотрела на него, ожидая продолжения. Граф не сомневался, что ей было интересно, но она ничем не выдавала этого. Он видел лишь маску, за которой скрывалась настоящая Кэтрин, и чувствовал себя от этого крайне неуютно.

— Я собираюсь позаботиться о твоем будущем, но для этого мы должны изменить решение относительно Джули. Конечно, если ты настаиваешь, я могу подыскать для нее какой-нибудь дом, где о ней будут хорошо заботиться.

— Конечно, настаиваю, — сухо сказала Кэтрин.

— Естественно, следует подумать и о твоем вознаграждении. Я готов позаботиться о том, чтобы у тебя было все.

«За исключением чести, уважения и сострадания окружающих», — добавила про себя она.

Улыбка Кэтрин показала графу, что все идет не так, как он планировал, но отступать он не привык. Он наклонился и поставил ей на колени маленькую резную шкатулку.