Тони встал и стряхнул с себя спальный мешок. Вот так из них вылезали все тринадцатилетние: не расстегивали молнию и не вылезали. Просто вставали и выходили, словно из магазинного пакета выскакивали.

Подвал дома миссис Уоттс находился в беспорядке за исключением маленькой гостевой комнаты, которой мальчишки пользовались каждый раз, когда Бен оставался ночевать. Там было все, что нужно: два спальных мешка, кассетный магнитофон (у Тони была лучшая коллекция кассет… Бен обожал открывать коробки и изучать прозрачные пластиковые кассеты, запоминая хронометражи), затрапезный телевизор и игровая приставка «Нинтендо». Миссис Уоттс разрешала им брать туда с собой пиццу, печенье или попкорн, если им хотелось, потому что она была такая классная. Отец Тони все время находился в отъезде, может, даже навсегда. Тони рассказывал, что его отец в командировке на Ближнем Востоке, где разрабатывает новый вид жестянки для кока-колы со специальной вкладкой, мгновенно делающей напиток ледяным, как только откроешь банку. Не нужно никаких холодильников. Бен думал, что это просто потрясающе.

За пределами гостевой комнаты находилось типичное подсобное помещение с верстаком и массой инструментов мистера Уоттса, которыми очень долго не пользовались. А еще там в углу стоял автомат для игры в пинбол. Они играли на нем часами, настолько поглощенные игрой, что миссис Уоттс частенько не удосуживалась пожелать им спокойной ночи. Она просто не хотела портить друзьям полное погружение.

Но в ту ночь пинбол Тони не интересовал. Он провел Бена по застеленным истертым ковром ступенькам в гостиную, к бару мистера Уоттса. Затем он нагнулся и вытащил оттуда бутылку с прозрачной жидкостью.

– Персиковый шнапс, – торжественно объявил он.

– Ух ты.

– Это еще не все. – Он запустил пуку в недра бара и извлек тонкий пластиковый пакет, раскрыл его и протянул Бену, чтобы тот заглянул внутрь. – Зацени-ка.

Петарды и ракеты-шутихи. Прямо-таки целый арсенал. Таким запасом можно машину взорвать.

– Рядом с домом их поджигать нельзя, потому что моя старушка проснется, – сказал Тони. – Можно в парк двинуть.

– Давай рванем туда.

Их тренировочные штаны валялись на полу в гостиной, где они их бросили. Миссис Уоттс слишком устала, чтобы поднять их или заставить мальчишек сделать это. Они быстро оделись и натянули кроссовки (всегда уже завязанные – Бен все время ходил с рваными задниками, потому что надевал кроссовки ударами пяток, пытаясь натянуть их, не возясь со шнурками) и ветровки.

– Хочешь взять выпивку? – спросил Тони. Это был важный вопрос. Самый важный вопрос.

– Я возьму фейерверки, – ответил Бен. – А ты держи выпивку.

– Только не урони их, дубина. Земля, наверное, мокрая.

– Не уроню. Клянусь.

– Ладно. Тс-с!

Они тихонько открыли входную дверь. Домашний кот Уоттсов не поднял никакого шума. Затем они выскочили в кажущийся бесконечным лабиринт улочек Бернсвилля. Это был пригород без изысков. Богатенькие ребятишки здесь не обитали. Этот район предназначался для средненьких белых ребят и тянулся на несколько километров. Можно было идти квартал за кварталом и так и не пересечься с шоссе или широким бульваром. Поздно вечером в этом районе все казалось возможным, особенно когда тебе тринадцать лет.

В конце Коббл-драйв находилась средних размеров игровая площадка, отделенная небольшим затоном и деревцами. Этого вполне хватит, чтобы им укрыться. По дороге Тони притормозил у какого-то дома и сорвал с газона несколько цветов.

– Вот гляди-ка.

Он засунул цветы в почтовый ящик, и они изо всех сил припустили под горку в сторону парка.

– Слышь, парень! – прошептал Бен. – Ты что, спятил?

– Сам попробуй. Это так прикольно.

И Бен попробовал. Прямо у парка он нарвал на газоне цветов и швырнул их на капот припаркованного у дома «БМВ». Оба хихикали без остановки.

– Вот это да, чувак, – сказал Тони. – Машину эту теперь как обгадили.

– Ну да.

В парке Тони открыл бутылку шнапса.

– Первым будешь?

– Не-а, брат, – отказался Бен. – Твоя выпивка. Тебе и честь.

Тони уставился на бутылку.

– Не знаю, брат. Моя старушка взбесится, если вдруг заметит.

– Да не боись ты. Пей давай!

– Ладно! Ладно! Но когда я тебе ее передам, ты много-то не пей. Чтобы моя мамаша не усекла, что там убавилось.

– Ты пить-то будешь или нет?

Тони сделал глоток и скорчил рожу.

– Неплохо! – соврал он.

– Во, ты и вправду выпил.

Тони протянул бутылку Бену. Тот замешкался.

– Давай, брат, – произнес Тони.

– Бред какой-то.

– А кто теперь боится? Должен выпить.

Бен сделал глоток. Как всегда в первый раз, все было не так ужасно. Как-то раз он понюхал водку своего старика и отшатнулся. Но теперь… По крайней мере кто-то постарался придать выпивке какой-то аромат, понимаете? У нее действительно был вкус персиков. Бен почувствовал себя расслабленным и раскованным.

– Слышь, похоже, я окосел, – произнес Бен.

– Я, кажись, тоже.

– Это так потрясно.

Бен хорошенько отхлебнул из бутылки. Такой глоток миссис Уоттс наверняка заметит.

– ЭЙ! – крикнул Тони, выхватив бутылку.

Бен расхохотался.

– Чего такого-то? Просто еще захотелось.

– Козел ты.

– Налей туда водички. Мама твоя и не прознает.

– Ага, не прознает. Придется доливать выпивку из другой бутылки. – Он отобрал бутылку у Бена и сам хорошенько к ней приложился. На краю игровой площадки валялась пустая банка из-под кока-колы. Тони подошел к ней и поднял с земли.

– Может, все-таки чего-нибудь рванем? – предложил он Бену.

– Ну да.

Они затолкали в банку с десяток ракет, скрутив запалы вместе. Затем Тони достал коробок спичек, который прихватил из корзины бесплатных сувениров и разной мелочи в местном супермаркете. Три раза он попытался зажечь спичку, и все без толку.

– Вот зараза.

– Дай-ка мне, – сказал Бен. Он взял спичку и чиркнул ею по ногтю большого пальца. Та сразу загорелась. Тони был в восторге.

– Слышь, как это у тебя выходит?

– Это мой маленький секрет. – Он протянул спичку Тони, который поднес ее к скрученным запалам. Вспыхнуло яркое пламя, запахло горячим металлом, и ракеты стали разлетаться из банки, со свистом врезаясь в деревья и исчезая в поле. Ребята не ожидали, что фейерверки сработают с таким грохотом. Тринадцатилетние плохо планируют подобные вещи.