Парень нахмурился и отступил на шаг, а я загрустила, впервыезаподозрив: что-то со мной не так, потому что и остальные отступили, а потом ивовсе убрались восвояси. Чтобы не утруждать себя мыслями на этот счет, япоторопилась все списать на собак. Как бы то ни было, а после того случая комне никто не цеплялся. Подозреваю, что меня считали городской сумасшедшей,чем-то вроде местной достопримечательности. Шпана не лезла ко мне, а мне онибыли по фигу. Правда, присутствовать ранее при таком спектакле, как сейчас, неприходилось. Прикидывая, стоит вмешиваться или нет, я все-таки свистнула,протяжно и высокохудожественно, словно собак подзывала. Мои лохматые спутникинасторожились и на всякий случай продемонстрировали клыки.

– Отпустите парня, – крикнула я, когда подростки,будто по команде, повернули ко мне головы. Один что-то буркнул, но я нерасслышала и пошла к ним не спеша. До них оставалось метров двадцать, когдаребята, не сговариваясь, двинули в ближайший двор, где вскоре и исчезли. Пареньв бейсболке с недоумением посмотрел им вслед, потом перевел взгляд на меня.

– Могу проводить до остановки, – бросила я,проходя мимо. – Здесь лучше в одиночку не шастать. – Парень все ещестоял, таращась по сторонам, должно быть, не успел прийти в себя. –Шевелись, – поторопила я, не оборачиваясь. Он догнал меня и пошел рядом,косясь на собак.

– А вы кто? – спросил он. Голос был хрипловатый, ия подумала, что вовсе он не парень, а взрослый мужик. Мужикам положено знать,что на улицах следует соблюдать осторожность.

– Вы кто? – повторил он.

– Дворник.

– Кто?

– Улицы мету, есть такая профессия, не слышал?

– А почему они вас послушали?

– Не знаю. Должно быть, собак испугались.

– Ваши собаки?

– Общественные.

– Спасибо вам, – словно опомнившись, сказал он.

Мы как раз вышли к остановке, здесь горели фонари, движениена дороге особо бойким не назовешь, но машины проезжали, и я решила, чтопарень, или кто он там, был теперь в безопасности.

– Троллейбусы уже не ходят, – сказала я. – Ночуть дальше есть стоянка такси.

В этот момент я обратила внимание на то, что спасенный стоитстолбом и на меня пялится. В свете фонаря я наконец разглядела его физиономию.Лет тридцати, одет в джинсы, ветровку на молнии, на ногах кроссовки. Настудента не тянет, на бродягу не похож.

– Вы… – сглотнул он и замолчал, предоставив мневозможность гадать, что он собирался произнести.

– Я, и что?

– Вы такая красивая, – брякнул он.

– Серьезно? Хорошая новость.

Я повернулась с намерением уйти, но он вдруг схватил меня заруку.

– Подождите. Можно я вас провожу?

– Куда?

– Но вы ведь где-то живете?

– Тебе сейчас едва по шее не надавали. Все еще тянет наприключения?

– Мне некуда идти, – заявил он.

– И что?

– Ну… денег тоже нет, так что отбирать нечего. Такможно?

Я вздохнула, приглядываясь к нему.

– Откуда тебя черт принес без денег?

– Давайте я вам по дороге расскажу.

И мы отправились переулком в сторону моего дома. История,которую он поведал, особенно меня не впечатлила. Застукал любимую девушку сприятелем и ушел, громко хлопнув дверью, оставив в совместном съемном жильекое-какие вещи и разбитые надежды.

– Что, так и будешь по улицам шататься? – проявилая интерес. – Шел бы к родственникам или друзьям.

– Родственников нет, к друзьям неудобно. Придетсяобъяснять… А вы… вы одна живете?

– Тебе никто не говорил, что чужое нахальство раздражает? –притормозив, поинтересовалась я. Он скорбно вздохнул, а я рассмеялась. –Ладно, пошли ко мне. Расскажешь про свою девушку.

Моя доброта объяснялась просто: в ту ночь оставаться однойне хотелось, и собаки в этом смысле вовсе не помогали. Избавиться от мыслей оСтасе не получалось, вот я и решила: послушаю парня, авось он избавит менясвоей болтовней от досужих воспоминаний.

Если и была у него девушка, так он о ней предпочелпомалкивать. Трусил рядом, посматривая на меня, и все норовил заглянуть вглаза. Когда мы вошли в квартиру, спросил с любопытством:

– Это коммуналка?

– Точно.

– А соседи?

– Съехали. Нашли свое счастье. Собирались комнатысдать, но все недосуг. Жду, может, поселится кто, будет веселее.

Я поставила на плиту чайник, парень пристроил бейсболку навешалку, ветровку снял и присел за стол. Волосы у него оказались светлыми, аглаза голубыми. Симпатичный.

– Есть хочешь? – спросила я.

– Нет, спасибо. Чаю, если можно. Меня Славой зовут. Авас?

– Фенькой.

– Фенькой?

– Ефимией Константиновной, но нормальный человек это невыговорит, так что лучше Фенька. Ляжешь в комнате Мин херца, одеяло и подушку япринесу. С краном в ванной поаккуратней.

Славка прихлебывал чай из чашки и разглядывал меня, глупоулыбаясь. Стало ясно, уединиться в комнате он не спешит.

– Вы сказали, Мин херц…

– Ну, сказала.

– Это вы соседа так зовете? Почему?

– Потому что имя у него Петр Алексеевич.

– А-а, – протянул Славка. – Понятно.Интересуетесь историей?

– Нет, только погодой на следующий день.

– Погодой?

– Я же дворник.

– Странно, что девушка вроде вас выбрала такуюпрофессию. Вы приезжая?

– Похоже, я дурака сваляла, – хмыкнув, заметилая. – Хочешь рассказать о себе, пожалуйста, выслушаю, хоть и безудовольствия. А на твои вопросы мне отвечать лень.

Однако это его не остановило. С интервалом в пару минут онпоинтересовался:

– Часто вы по ночам гуляете?

Я вздохнула и удалилась в свою комнату, взяла одеяло иподушку, вручила их погрустневшему Славке и пожелала ему спокойной ночи.Вернулась в свою комнату и легла на диван.

– Феня, – позвал он, покорябавшись в дверь, –вы уже спите?