Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Полуобнажённый Живка, и, когда только враздеться успел, сидел на лавке. Смуглая кожа, сплошные мышцы мужчины, способного часами таскать тяжёлую медную скульптуру, да ещё и шутить при этом. Живка был похож на халёного матёрого кота, которого боятся даже собаки. Он, хозяин окрестных крыш, разлёгся на солнышке, но готов в любой момент вскочить и поймать зазевавшуюся голубку. Я себя явственно ощущала обедом вот такого кота. А судя по взгляду Живка, он уже мысленно ощипал все мои перышки, то есть снял платье и нижнее белье, и готов дорваться до сладкого. Я помимо воли скосила взгляд вниз. Нет, пока не совсем готов.
Пришлось себе напомнить, что я уже побывала замужем, и пусть Ирга оказался редкостным козлом и развелся со мной, но мог еще фору дать этому альфа-самцу. Да, у него не было таких широких плеч и кубиков пресса, и черных длинных волос, упавших на плечи, и такого нахального, откровенно жаждущего взгляда. Но мой бывший муж тоже не зря был в первой пятерке признанных университетских сердцеедов.
— Достаточно было просто закатать рукав, — сухо сказала я, изо всех сил стараясь не показать, что впечатлена видом полуобнаженного Живки.
В конце концов уж кто-кто, а Орк никогда не стеснялся демонстрировать свое тело, расхаживая в теплое время в жилетке, которое скорее подчеркивало, чем скрывало его достоинства. Чего это я так разволновалась? Мне не кстати вспомнилась Лира, как-то сказавшая. Живка — это образцовый самец, хоть в музей выставляй. Идеальные характеристики для удовлетворения женщины. Это все потому, что мой муж сбежал почти два месяца назад, и с тех пор спутниками моих ночей были кошмары и храпящий Отто, в котором сексуальности не то что не было, а она имела минусовые показатели.
— Только рукав? — хриплым, глубоким баритоном спросил Живка. — А вдруг Окка повредила мне что-то еще? Ключицу сломала.
Он указал пальцем и медленно повел его вниз.
— Рёбра, печень выгрызла, кишки или...
Я словно зачарованная следила за его рукой, а потом закрыла глаза. Хочу знать про или... В смысле, я не хочу знать про или. У меня есть сила воли. Я не буду отдаваться орку на конюшни. Вообще не буду отдаваться, даже несмотря на наличие у него милых щенков. Я взяла себя в руки и направилась к Живко, сконцентрировавшись на его левой руке. Следов от зубов Окко почти не было видно. Просто красноватые припухлости.
— Она тебя не укусила! — воскликнула я.
— Конечно. Если бы посмела, я бы ей тут же голову свернул. Такое не прощается.
Он ловко обхватил меня руками и усадил к себе на колени, а потом потер со щекой о мою грудь. Я смотрела на его затылок, на волосы густые, тяжелые, на ремешок, который их стягивал, и мне казалось, что это селки, в которые я попала.
— Живка!
— Что? — мурлыкнул он.
— Что ты себе позволяешь?
— Что?
— Я замужем!
Как же хорошо было в кольце его сильных рук!
— Он с тобой развелся. А я хочу тебе… хочу на тебе жениться.
— Ты хочешь меня? — моя добродетель сломалась и кусками опадала на пол у ног орка.
— И тебя хочу — согласился Живко, а потом легонько зубами прихватил мой сосок. Я задохнулась.
— И жениться хочу. И тебя хочу. Все хочу.
Он жарко дышал на влажную ткань платья, а по моему телу волнами расходились мурашки.
— Разве так неприятно? — спросил Живко у моей груди и положил руку на внутреннюю сторону моего бедра, чуть выше колена.
Платье, нижняя юбка, вязанные чулки — я всё равно ощущала его ладонь, словно при контакте кожа к коже. Он пальцами медленно пробежался вверх, а потом опять вниз до колена.
— А так? Что же я такого делаю, что стоит так возмущаться?
— Я не возмущаюсь, я просто не хочу.
— Надо же. — Удивился Живко. — А я вот слушаю твоё сердце и знаю, что оно мне говорит.
— Что? — в голове у меня шумело.
— Что оно может биться ещё быстрее, ещё быстрее, ещё быстрее. — Он чуть-чуть меня наклонил, устраивая поудобнее, и повернул голову, снова улёгшись на мою грудь.
— Я знаю! — шепнул он, а я плавилась во взгляде его черных глаз. — Я знаю, как сделать так, чтобы твоё сердце билось как сумасшедшее.
Уж в чём-чём! А в этом я никогда не сомневалась. Неужели я за все свои страдания недостойна хотя бы маленького поцелуя, крошечного, короткого? Я облизнула губы. Живко понял, что настало время действовать, и потянулся к моим губам. И замер.
— Что? — спросила я недовольно.
Ну, чего же он? Живко засмеялся, а я задрожала от желания пронзившего все тело.
— Я запутался волосами в твоих артефактах. — Весело сказал он. — У меня никогда не было магичек. Вот и не подумал.
Мне захотелось затопать ногами. Как? Я хочу поцелуя, а он… Волосы у него запутались. Пока я торопливо, путаясь в собственных пальцах, разъединяла артефакты и волосы Живка, он времени даром не терял. Его руки поглаживали, прикасались, ласкали, щекотали. Задыхаясь, я немилосердно дёргала за волосы и артефакты, но Живка только иногда морщился и не отвлекался. Как только его грива оказалась на свободе, он поднялся, держа меня на руках, и аккуратно уложил на лежанку. Густой мех защекотал кожу, и я застонала. Живко выдохнул сквозь цепленные зубы, будто ему было больно, наклонился надо мной. Пальцами медленно стянул брительку платья с плеча и прикоснулся губами к ключице. Языком провел до ямки у основания шеи. Я запрокинула голову, обхватила его руками за спину, стремясь прижать к себе, ощутить сладкую тяжесть сильного мужского тела.
Дверь в комнату распахнулась грохотом.
— Живка!
У меня в голове зазвенела от громкого мальчишечьего крика.
— Там! О! Ой!
Орченок вылетел из комнаты быстрее, чем Живка успел подняться. Однако, как же он двигался! Орк успел ухватить паренька за хвост на голове.
— Что? —