на кровь. Значит, погромщик поранил руку, когда разбивал витрину, а это уже зацепка.

Мельников отказался ехать домой и уже организовал уборку зала, рабочие под руководством Киры продолжили монтаж витражей, а я поспешил в Следственный комитет. Перед разговором с Левандовским стоило получить постановление о проведении обыска в его номере: что-то подсказывало мне, что там нас могли ждать неожиданные находки. Прежде чем уйти, я договорился с Аркадием, что он передаст Кире подробную архивную опись экспозиции из разбитого стенда, а значит, вечером у меня будет повод навестить девушку. Несмотря ни на что, из костела я вышел улыбающимся.

Полковник Чудаков постановление на обыск подписал нехотя, посоветовав действовать осмотрительно и корректно, чтобы, не дай бог, не вызвать какой-нибудь международный скандал. Оно и ясно, Виктору Ильичу скоро на пенсию, лишние неприятности не нужны.

– Послушай, Савельев, тебе не кажется, что и Мельникова этого стоит получше потрясти? – Было видно, что начальник всерьез озабочен ситуацией и не перестает ее анализировать. – Он и вокруг Киры все время вертится, и в костел прямой доступ имеет.

Версия полковника застала меня врасплох, так как Аркадий казался мне совершенно безобидной фигурой. Но сегодняшнее происшествие могло быть связано и с его деятельностью.

– В нашем деле безобидных не бывает, копнешь поглубже и обнаружишь, что у всех рыльце в пушку, – напутствовал меня Чудаков. – Поработайте и в этом направлении.

Что ж, советы начальства равносильны приказам, которые надо выполнять. Но пока я решил действовать по собственному плану. Взяв своего помощника, я отправился в гостиницу, где симпатичная девушка-администратор сообщила, что гость из Польши со вчерашнего вечера у себя в номере, а недавно вызвал горничную: что-то у него случилось. Мы со Славкой бегом взлетели по лестнице на третий этаж, где в люксе с видом на Волгу остановился Левандовский. В коридоре действительно стояла тележка горничной, а из номера доносились голоса.

Стукнув для приличия в приоткрытую дверь, мы вошли и застали такую картину: пухленькая смешливая горничная в униформе собирала с пола осколки и вытирала воду, а ее коллега постарше серьезная, в очках – бинтовала руку Бориса, сидевшего в кресле. Сквозь бинт проступала кровь…

На мой немой вопрос ответила старшая:

– Сегодня ветрено, от сквозняка распахнулось окно, и с подоконника упал кувшин с водой. Господин Левандовский решил убрать осколки самостоятельно и сильно поранил руку. Я предлагала ему обратиться к доктору, но он отказался.

Узнав о цели нашего визита, польский ученый изобразил удивление, но возмущаться не стал, наоборот, выразил беспокойство по поводу состояния костела и особенно «столь прекрасно отреставрированных пани Кирой витражей».

Оставив горничных в качестве понятых, мы со Славой быстро осмотрели номер, но ничего интересного не нашли. Ни предмета, которым могла быть разбита колонна, ни документов, похожих на похищенные со стенда. В папках на столе были аккуратно подшитые тексты лекций на польском языке и несколько фотографий костела в разных ракурсах – старинных и современных. Записи в потрепанном блокноте тоже показались мне ничем не примечательными, впрочем, сделаны они были на польском, которого я не знаю. Левандовский объяснил, что фиксировал в блокноте все, что имело отношение к истории здания и его реставрации, собирая материал для будущей статьи. В шкафу – аккуратно развешанная и разложенная одежда, вся чистая, отутюженная.

«Увы, версия о причастности Бориса к погрому в костеле явно провалилась, – подумал я, фиксируя в протоколе его объяснения о том, что вчера вечером, проводив до дома «пани Демину», он еще какое-то время гулял по городу, ужин заказал в номер и больше не покидал его до нашего визита. – Ну эти данные мы проверим у администратора и консьержа».

Закончив формальности, мы с Курочкиным попрощались с Левандовским и отпустили горничных, которые не скрывали любопытства и продолжали топтаться в коридоре. Выходя из номера, Славка споткнулся о пару кроссовок, стоявших около входной двери. Невольно я бросил на них взгляд – и что-то нехарактерное зацепило мое внимание. Всегда безупречно чистая обувь аккуратиста и модника Бориса Левандовского была покрыта пылью, очень похожей на мелкую мраморную крошку из костела. Пришлось задержать девушек и оформить изъятие кроссовок на экспертизу.

Глядя на наши действия, поляк молча улыбался, поглаживая забинтованную руку.

Из письма Бориса Левандовского Влодеку Шпетовскому

Рыбнинск, 30 мая 2017 года

«У меня плохие новости. Наши надежды на kamienie [18] не оправдались, он был пуст. Более того – он оказался цельным, без какой-либо ниши внутри. А разбить все шесть за один раз невозможно.

Я все больше задумываюсь о том, что в письмах моего деда не было никакой тайны или же расчеты оказались ошибочными. Но на всякий случай прошу еще раз проверить все имеющиеся данные, возможно, мы чего-то не учитываем. Не исключаю, что та деталь, о которой я уже писал вам, является ключом к разгадке. Тем более что после вчерашнего инцидента я под подозрением у местной полиции, и мне приказано не покидать город.

Надеюсь, мне удалось ввести их в заблуждение, подбросив парочку фальшивых улик. Но должен же я утереть нос этому следователю, который слишком много внимания уделяет одной милой пани…

Вторая неприятная новость: подтвердились мои опасения, что кто-то идет по нашим следам. Но вот цель этих людей пока остается для меня загадкой…»

Кира

Рыбнинск, 30 мая 2017 года

Несмотря на все ужасные происшествия: погром в костеле, приступ у Аркадия, нашествие полиции – нам с ребятами все же удалось продолжить работы по установке, и к вечеру еще три витража заняли свое место. В том числе и многострадальный, с изображением Святого Петра. Вопреки моим опасениям отличить его от всех остальных было практически невозможно. Мне очень хотелось посмотреть, будут ли монеты ловить солнечный свет, как я предполагала, но уже стемнело, так что придется подождать до завтра. Вспомнив, что обещала Савельеву посмотреть архивные записи о пропавших из разбитой витрины материалах, я попросила у Мельникова разрешение взять бумаги домой.

– Конечно, Кира Юрьевна, буду вам премного благодарен, если вы поможете нашим доблестным сыщикам поскорее узнать, кто эти вандалы, – с долей своей обычной патетики воскликнул Аркадий. – Надеюсь, я смогу уснуть после всех потрясений…

Мельников настоял, чтобы подвезти меня до дома и даже подежурил в подъезде, пока я поднималась в квартиру, – карабкаться по лестнице я ему запретила.

Признаться честно, мне было спокойнее, когда я слышала шумное дыхание толстяка Аркадия и знала, что не одна. Как бы я ни храбрилась, но страх повторного нападения неприятно