холодил спину, пока я считала ступени. На коврике у двери меня ждал сюрприз – очередной букет. Видимо, Борис решил таким образом компенсировать свое сегодняшнее отсутствие, ведь в костеле он так и не появился. Подхватив цветы и убедившись, что в квартире никого нет, я крикнула Мельникову: «До завтра!» – и заперлась на все замки.

Уже на кухне, наливая воду в вазу, я удивилась выбору Левандовского: вместо нежных цветов на этот раз были официальные темно-красные гвоздики, которые больше подходили для возложения к памятнику или… на могилу. Поставив их в вазу и машинально пересчитав, я удивилась еще больше: их было десять, а четное число обычно приносят на поминки. Или в Польше другие традиции? Раздосадованная, я сломала один стебель и выкинула «лишний» цветок в мусорное ведро. Нести этот букет в комнату мне расхотелось, и я оставила его на кухонном подоконнике.

С чашкой горячего ароматного чая и целой горой бутербродов я расположилась за большим бабушкиным столом и стала просматривать принесенные бумаги – описи, справки, записки. А вот и тонкая папочка с наклейкой, на которой рукой Мельникова написано: «Флигель. Экспозиция». Внутри оказались отпечатанный на принтере перечень экспонатов, размещенных на стендах, ксерокопии документов и даже копии фотографий. Молодец Аркадий, все у него аккуратно, систематизировано, пронумеровано. Завтра передам эту папку Савельеву, пусть думает, что там так могло заинтересовать похитителей.

Но природное женское любопытство взяло верх над усталостью и ленью, и я решила «поиграть в мисс Марпл» – попытаться самой разобраться в этой головоломке. Тем более что моей головы все это коснулось в прямом смысле. Тут я невольно провела рукой по своим коротким волосам.

Что ж, попробуем удивить нашего следователя. Взяв чистый лист бумаги, я стала карандашом набрасывать схему, в соответствии с которой документы и фотографии располагались на разбитом стенде. Потом отобрала их копии и в том же порядке разложила на столе. Так, теперь фотографии – их всего две, хотя в описи фигурируют три. Ничего особенного в получившейся картинке я не видела. Значит, надо еще раз внимательно все рассмотреть и перечитать. Постановление о закрытии костела, датированное 1931 годом, две описи церковного имущества – одна от 1918 года, вторая – об изъятии – от августа 1924-го. Первая составлена ксендзом Иосифом Юзвиком, а вот на второй несколько подписей, которые читаются с трудом.

Я принесла из мастерской большую лупу, на ходу вспоминая, пользовалась ли ею в своих расследованиях старушка-сыщица из романов Агаты Кристи или этот атрибут принадлежал Шерлоку Холмсу?

Мои старания увенчались успехом, да еще каким: рядом с подписью сотрудника ОГПУ, некоего Сорочкина, и приходского служки Яцека Мандзюка красовалось имя Игнатия Левандовского. Даже моих дедуктивных способностей хватало понять, что это не простое совпадение. Вот только зачем Борису красть эти документы со стенда, когда можно просто получить их копии у Аркадия?

Похлопав от радости в ладоши и вознаградив себя еще одной чашкой чая, я, несмотря на поздний час, уже собиралась звонить Савельеву с рассказом о потрясающей находке. Но, складывая бумаги обратно в папочку, подумала, что неплохо с лупой рассмотреть и старые фотографии.

На одной была запечатлена группа красноармейцев с иконами в руках, видимо, во время изъятия их из костела. Пометка в описи это подтверждала.

На втором снимке, сделанном, вероятно, в то же самое время, – высокий священник в сутане, чьей практически точной копией был мой польский ухажер, и придерживающий его за локоть мужчина среднего роста в штатском. Уверенный, жесткий взгляд, военная выправка, легкая усмешка на тонких губах – все выдает в нем начальника. Что-то не давало мне отложить это фото в сторону – неуловимое воспоминание, какое-то дежавю. Где-то совсем недавно я уже видела это лицо с волевым подбородком и небольшими залысинами… Но где? Какого-то кусочка пазла явно не хватало.

Копии третьей фотографии, обозначенной в описи как «Рыбнинск до революции», в папке не было, но на фоне сделанных открытий это казалось неважным.

Решив отложить звонок Савельеву до утра, я убрала бумаги со стола, еще раз проверила, хорошо ли заперты все двери, и легла спать. Говорят, во сне иногда приходят ответы на самые сложные вопросы…

Рыбнинск, 30 мая 2017 года

– Ты зачем полез в костел? Хочешь все сорвать, когда мы в одном шаге от успеха?! Тебе же было поручено просто следить за девицей и заодно за этим поляком, который крутится возле нее. – Голос в телефонной трубке был недовольным и резким.

– Да меня пару дней назад попросили проверить электрооборудование в пристройке. Уходя, я от нечего делать взглянул на фотографии, которые они там развесили. Ты помнишь, что говорил отец о фамильном сходстве? А если бы девица, которая там теперь каждый день отирается, обратила на это внимание? Нет, нельзя было ее там оставлять. Посмотришь на карточку – все поймешь…

– Ладно, верю. Не кипишуй. Ты знаешь, что делаешь. Но что там еще случилось?

– Да сбил я аккуратно замок на задней двери, пробрался тихо, фонариком посветил… Стекло вот только разбилось, когда пытался витрину эту открыть. Тут слышу: шорох какой-то с улицы… Ну куда деваться? Я в костел, спрятался в темном углу, сижу не дыша. Вижу свет от фонарика, фигура какая-то высокая появилась и давай колонну крушить ломом. Видать, не нашел, чего искал, и начал по-польски ругаться. Тут я понял, что это наш пан ученый. Вот скажи, чего он там искал? Ну, ушел он через ту же дверь, а я переждал маленько да за ним. Заодно прихватил все бумажки из той витрины, чтобы непонятно было, какой не хватает…

– Молодец ты у меня, сообразительный. Что ж, теперь у нас на этого поляка есть кое-какая управа, если уж очень будет мешать. Ты там не сильно наследил?

– Вроде нет, палец только порезал о стекло…

– Обработал? А то еще подхватишь заразу!

– Мне что, впервой? Я ж руками работаю…впрочем, как и ты…

– Ладно, недолго осталось, потерпи. Скоро заживем с тобой как короли. Завтра посмотрю, как там наш божий одуванчик, не облетел ли еще. – В трубке раздался гулкий, раскатистый смех.

– Мы же собирались вместе…

– Рано еще, не спугнуть бы. Да и девица под ногами мешается некстати. Жди моего звонка, как условились. Сам больше никуда не лезь.

– Ладно, как скажешь.

Серафима Лаврентьевна Решетова

31 мая 2017 года

«Я так погрузилась в воспоминания о прошлом и давно ушедших близких, что начинаю забывать, какой сегодня день, – размышляла Серафима Лаврентьевна, возвращаясь после завтрака в свою палату. – И