Ей часто снился фавн. Он больше не говорил с ней, только грустно смотрел на нее и играл на свирели одну и ту же мелодию, в которой вскоре растворялся и покидал ее сны. Она привыкла к его присутствию в своих снах, и мысли о нем больше не тревожили ее. Но чаще ей снилось, как она летит над облаками, а где-то далеко внизу зеленеет весенняя роща, и если заглянуть еще дальше, сквозь молодую листву, можно увидеть белоснежного оленя с золотыми рогами, величественно поднявшего голову и чутко прислушивающегося к утренним звукам леса.

С каждой новой луной Тиир совершенствовала свой полет. Помимо этого, Махталеон обучал ее темному наречию и военному искусству, и вскоре она неплохо овладела клинком и кинжалом, и могла вести бой сразу с двух рук. Она все реже говорила на эльфийском, и все больше ее занимал темный говор. Махталеон со скрытым восторгом наблюдал за тем, как легко она постигала все то, чему он обучал ее, и как быстро овладевала новыми навыками.

Они питали свои жизненные силы, отдавая друг другу свои чувства, привязанность, нежную, трепетно спрятанную глубоко внутри любовь и неистовую страсть. Вскоре и Махталеона перестал манить запах крови, он забыл заключенных в глубоких подземельях замка нимф, он упивался лишь тем, что отдавала ему Тиир в ответ на его страстные порывы.

Ночь, когда все изменилось. Эпизод шестнадцатый

В ту ночь он пришел к ней в доспехах, с оружием и без лица. Она замерла в тревоге и ждала.

– Меня не будет некоторое время… Возможно, долгое время.

– Куда ты отправишься, Махталеон?

– Тот, чье имя не называют ни в Свете, ни во Тьме, призывает своих подданных, и я должен предстать перед ним.

– Война?

– Очередная охота.

Тиир недовольно сжала уголки губ и посмотрела мимо него.

– Разве нельзя без этого?

– Нет. Жители Тьмы должны чем-то питать свои силы.

– Но тебе-то это зачем? Останься. Откажись.

– Если я не явлюсь в Замок, это вызовет подозрения. Зачем нам лишнее внимание?

– Обещай, что вернешься.

– Я вернусь. Ты будешь ждать меня?

– Нет. Я ненавижу ждать.

– Но когда я вернусь… будь здесь.

– Когда ты вернешься, я буду здесь.

Он снял со своей шеи тонкую цепь и надел ее на шею Тиир.

– Что это? – спросила она, разглядывая висящий на цепи кулон.

– Арнмир-гилгалад. Эльфийский камень.

Она быстро подняла на него глаза.

– Камень внутри. Я сделал для него саркофаг. Теперь он безопасен. Но стоит открыть кулон – и в твоих руках грозное оружие. Будь аккуратна с ним.

– Зачем ты отдаешь его мне?

– Так я буду за тебя спокоен. Я скоро вернусь к тебе. Он никогда не затевает больше одной охоты за раз.

Он взял в свои руки ее ладошку и прижал к груди, затем склонился к ней и коснулся губами ее губ. Они долго стояли, замерев в этом легком прикосновении, а потом он расправил крылья и исчез в грозовых облаках.

Отец. Эпизод семнадцатый

Чем ближе Махталеон приближался к замку, тем тяжелее становилось небо. Здесь бушевали ветра дикие и необузданные. Снежные иглы впивались в кожу и слепили глаза. Тогда он поднялся еще выше. Здесь мелькали молнии и облака были настолько пропитаны влагой, что стоило задеть их неловким движением, и они взрывались, лопались, словно тонкие колбы, наполненные водой, и обдавали пролетавшего мимо демона тысячами тонн грозового ливня.

Наконец, он пробился сквозь переполненные ливнем тучи и увидел перед собой черные стены замка своего отца. Он замедлил полет. Приблизившись к замку, он облетел его и, сложив крылья, проник внутрь через вход, расположенный высоко в стене, и сразу попал в длинный, темный, узкий коридор с низкими потолками.

«Здесь не стряхнуть воду с крыльев», – с досадой подумал он и обернулся к дыре в стене. Дождь лил стеной. Махталеон вздохнул и направился по коридору вглубь замка, волоча за собой по полу мокрые крылья.

Он шел, сбивая носы своих тяжелых сапог о гладкие камни, которыми был выложен пол. Он всегда так делал. Он делал так с самого детства, с первого своего появления в этом замке. Он шел, считая шаги. Здесь важно было знать, сколько сделать шагов, чтобы попасть именно в ту залу, в которую требовалось. Все коридоры измерялись шагами. Важна была не длина коридора, важно было количество шагов – и не важно чьих. Чуть просчитаешься – и придется начинать все с самого начала, а ведь чтобы вернуться в начало пути, надо знать, сколько шагов ты уже сделал. Махталеон помнил точное количество шагов до поворота и от поворота до входа в тронный зал. Иногда ему казалось, что он сам придумал этот коридор и эти шаги, чтобы отвлечься от своих детских страхов. И хотя он давно изжил их, привычка считать шаги все равно осталась.

Наконец, вот он, этот поворот направо и там, дальше, вход в тронный зал. Здесь просторно. Огромная зала с высокими колоннами, держащими на себе небо. От входа и вглубь залы, до самого тронного места, уходит узкий каменный мост без перил. Места внизу, по обе стороны от него по обыкновению занимают демоны.

Махталеон метнулся вниз с моста, пролетел над залой, обдав расположившихся внизу брызгами, и нырнул в очередной коридор. Ощутив под ногами твердый пол, он сложил крылья. Там, в просторной зале, за овальным каменным столом Темный Владыка, тот, чье имя не принято было произносить ни в Свете, ни во Тьме, проводил Советы.

У дверей Махталеон остановился и уже собирался войти, как вдруг подумал, что неплохо было бы все же просушить крылья. Он поднял их и с удовольствием встряхнул, смахнув с перьев остатки грозы и разбросав вокруг тысячи звенящих капель.

– Не смей трясти здесь перьями, словно мокрый птенец! – раздался раздраженный глухой голос из глубины залы.

– И я приветствую тебя, отец, – и он переступил порог.

– Заканчивай сушить перья и займи свое место, Леон, – хрипло отозвался голос.

Тяжело