обнимая букет белых лилий. Пролетая мимо зеркала, она увидела свое отражение и остановилась, залюбовавшись собой.

– Твоя легкомысленность поражает.

От неожиданности Тиир вздрогнула, обернулась на голос и выронила цветы.

Напротив, откинувшись на высокую спинку кресла, неподвижно, словно изваяние, сидел Махталеон и внимательно наблюдал за ней.

– Махталеон! – выдохнула она.

– Ты ожидала увидеть кого-то другого?

– Ты испугал меня!

– Мое присутствие снова страшит тебя?

– Ты вернулся! – воскликнула она, и, с удивительной легкостью перепрыгнув через упавшие на пол цветы, подлетела к демону и, опустившись у его ног, прижалась к нему лицом, уткнулась подбородком в его колено и заглянула в его глаза. – Я знала, что ты вернешься! Я ждала тебя, Махталеон!

– Да, я вижу… – без эмоций ответил он и перевел взгляд в сторону окна. – Я думал, ты решила погибнуть в этом холоде.

– Вовсе нет. Но без тебя и вправду было очень холодно! А теперь ты снова здесь… – и она прижалась к его ноге всем телом и зажмурилась от удовольствия, словно кошка, греющаяся на солнце.

– Тебе не следовало открывать окно.

– Я хотела видеть луну… В лунном свете не так одиноко… Где ты был?

– Там, где я был, луны не видно, – сухо ответил он, отстранил Тиир от себя и встал. – Вчера я имел неосторожность явить свою слабость. Больше этого не повторится.

Он подошел к окну и чуть приоткрыл ставни. Тиир беззвучно приблизилась к нему сзади и осторожно обняла его, спрятав лицо в его перья. Запрокинув назад голову, он вздохнул и закрыл от морозного воздуха ее маленькие ручки своими ладонями.

– Через многое мне приходилось пройти, Тиир, и ни разу я не склонил голову и не повиновался чужой воле, и каждый раз я выходил победителем, и никогда не был во власти смятения… но теперь, – он осторожно обернулся к ней. – Что же ты делаешь со мной, нимфа?..

– Я… я просто люблю тебя, демон…

Он опустился перед ней на одно колено и взял ее руку в свои ладони.

– Научи меня чувствовать твои прикосновения – тем, что ты называешь моей кожей. Научи меня принять эту оболочку, что называется моим телом, осознать, что оно мое, что оно – это я… Я не стану бежать от тебя… от себя… от нас…

Он закрыл глаза и коснулся своего лица ее рукою – сначала самыми кончиками ее пальцев, а потом прижался лицом к ее ладони и затих, чуть разомкнув губы. Тиир видела, как он улыбается, едва заметно, по-детски сладко и наивно, словно ребенок, находящийся во власти сновидений, навеянных колыбельной песней своей матери. Это смутило ее, и она уже хотела убрать руку, но он остановил ее. Она наблюдала за ним, и наконец осторожно спросила:

– Ты чувствуешь? Ты чувствуешь что-нибудь? Мои прикосновения?…

Он молчал и нежно улыбался, не открывая глаза, и в ожидании Тиир затаила дыхание.

Неожиданно он рассмеялся. Тиир в недоумении отпрянула от него.

– Нет, Тиир, – поднимаясь на ноги произнес он, – ничего я не чувствую. Но должен признаться, это было забавно.

– Ты притворялся! Ты снова меня обманул! – и она с силой оттолкнула его.

– Не обижайся. Я правда старался, – он опустился на пол и рассмеялся.

– Что здесь смешного? – возмущенно всплеснула руками Тиир.

– Ты такая забавная! Такая хорошенькая, Тиир! Иди ко мне.

– Вчера я была королевой, прекрасной и совершенной, а сегодня я забавная и хорошенькая? – воскликнула она.

Он ловко схватил ее за лодыжку и потянул к себе. Не удержавшись на ногах, Тиир упала и оказалась в его объятиях.

– Тиир, я привык жить с этим. Твое воображение создает мое лицо, а мое воображение создает ощущения от твоих прикосновений к нему. И каждый из нас получает то, что желает, не так ли?

Он склонился над ней. Глаза их встретились, и она ощутила на своей коже движение его прохладного дыхания. Его рука проскользнула под ее талию, и она почувствовала над собой его сильное тело. Ее узкие кошачьи зрачки внезапно расширились, сердце громко забилось и кровь стремительно понеслась по сосудам, рождая желание и чувство голода, требующее незамедлительного удовлетворения.

– Мне все равно, чувствуешь ты или нет. Я! Я хочу чувствовать твои губы и твои руки. Никогда больше не оставляй меня! Слышишь?! – напряженными пальцами она вцепилась в его волосы, с силой привлекла к себе, и когти ее оставили глубокий след на его плече.

– Никогда… – прошептал он.

Губы их встретились, и сами того не осознавая, светлая душа нимфы и темная суть демона прошли сквозь телесные оболочки, чтобы слиться в этом поцелуе воедино, проникнуть друг в друга, стать одним целым и явить Свету и Тьме нечто доселе неизвестное, – энергию, рожденную от двух противоположностей, нашедших точку соприкосновения, тонкую грань, не разделявшую, но соединившую их.

Первый полет. Эпизод пятнадцатый

Утолив свой голод и вдоволь насытившись друг другом, они лежали на полу у камина, слушали треск горящих поленьев, смотрели в потолок и молчали. Махталеон лежал на спине, разбросав по своему обыкновению крылья, и размах их действительно впечатлял, ибо занимали они более трети комнаты. Тиир лежала на его крыле, перебирая пальцами жесткие перья, и задумчиво улыбалась.

– Было вкусно, – сообщила она.

Махталеон довольно рассмеялся и положил руки за голову.

Она приподнялась, чтобы лучше видеть его.

– Мне снился сон.

– Сон? И что же тебе снилось, Тиир?

– Мне снился фавн.

– Фавн? – Махталеон недоумевающе нахмурил брови и умоляюще посмотрел на нее. – Какой фавн?

– Он называл меня другим именем и сказал, что ждет меня, где-то там, в горах, где есть две скалы и заходящее солнце видно намного дольше, чем в других местах. Ты знаешь, где это?

– Тиир, умоляю тебя!.. Забудь. Мало ли что может присниться. Не пускай больше фавнов в свои сны. Фавны проникают сквозь сны в сознание и внушают мысли, лишающие покоя.

Тиир не ответила. Сквозь полуоткрытые ставни она видела опускавшееся за горы солнце и думала о том, где же находятся эти скалы, где заходящее солнце видно особенно долго.

– Солнце садится, – сказал