– Я не способен любить. Я могу лишь обладать. И именно этого я хотел! Ты для меня не больше, чем драгоценный камень, который должен сверкать лишь в моей сокровищнице! Ты – дорогой металл, на котором должна стоять лишь моя печать! Но ты другая! Тобой нельзя владеть. Тебя можно только любить. А я не способен на это.

– Так ты… не любишь меня?

– Я никогда не любил тебя.

– Я не верю тебе, – с растерянной улыбкой медленно произнесла она. – Я знаю, что это не так. Я чувствую это. Я же чувствую… тебя…

Не ответив, он отвернулся от нее и направился к стене.

– Ты можешь убрать печать с моего тела, но ты не можешь вырвать из души моей чувства!

– Ты глупа и наивна. Как и весь ваш род.

– Зачем ты говоришь мне это? Зачем ты мучаешь себя? Зачем мучаешь нас обоих? – не отставала она. – Зачем ты здесь, если не для того, чтобы быть со мной? Я люблю тебя, демон, и я знаю, что ты чувствуешь это! Но ты не знаешь, что с этим делать, потому что никто не любил тебя прежде!

Он небрежно поднял руку, показывая жестом, что разговор их окончен, но она не отступала.

– С тобой происходит нечто, что скрыто от моих глаз и чувств, но я приму все, всего тебя, любого тебя, только позволь быть с тобой… Позволь мне снова касаться губами твоих губ. Позволь увидеть в твоих глазах миллионы звезд и сотни галактик. Всю Вселенную. Ведь это – моя Вселенная. Ты обещал ее – мне!

Со всей силой он ударил рукой по стене, и та открылась перед ним.

– Если хочешь уйти, сейчас самое время, Тиир. Замок укажет тебе выход.

И он исчез за стеной.

Когда приходит ветер. Эпизод четырнадцатый

Словно от порыва ветра дрогнул огонь в камине и погас, в комнате стало темно и неуютно. Сквозь закрытые ставни робко струился ночной свет. Тиир подошла к окну и, распахнув ставни, пустила его внутрь. Над вершинами гор, сквозь облака, угадывались очертания луны. Тиир поежилась от ночного холода. Вместе с лунным светом в комнату залетали снежинки и, касаясь ее кожи, долго не таяли. «Как холодно», – подумала Тиир и, стянув с постели покрывало, завернулась в него, пытаясь немного согреться. Она подошла к камину и опустилась на колени, надеясь ощутить тепло от недавно погасших углей, но они были холодны, как будто огонь и не разводили вовсе. Тогда она тихо поднялась и подошла к стене, сквозь которую ушел от нее демон, и дотронулась до нее рукой. Стена расступилась перед ней. Тиир отдернула руку. Стена снова сомкнулась.

– Что происходит с тобой, демон? – тихо произнесла она. – Отчего дух твой столь мятежный? Отчего суть твоя бросается из одной крайности в другую, и нет ей покоя? Ты хотел моей любви, так почему теперь бежишь от нее?.. Отчего ты гонишь меня теперь? Или желаешь проверить, покину ли я тебя, если дашь мне свободу? Я не оставлю тебя. Я разделю с тобой твое одиночество. Я никуда не уйду от тебя, мне все равно, кто ты, какой ты… я привыкну к тебе любому…

Она медленно вернулась в холодную постель и легла, даже не подумав укутаться в покрывала, уже успевшие промерзнуть от колкого снежного дыхания. Она смотрела, как комната постепенно наполняется морозным воздухом – чистым, звенящим, абсолютно прозрачным. Через открытое окно в комнату залетали снежинки. Необычно крупные, идеально правильной формы. Казалось, будто они были изготовлены из тончайшего горного хрусталя.

Снежинки медленно кружились в воздухе и лениво ложились на пол. Некоторые из них были немного смелее. Неспешно покачиваясь в воздухе, они опускались на длинные ресницы Тиир и застилали комнату от ее глаз прохладной, влажной, полупрозрачной пеленой. Холод рисовал инеем на ее коже причудливые узоры, переливавшиеся в лунном свете.

Ресницы ее уже были белыми от снега, открытые глаза блестели, словно покрытые ледяной глазурью. Разомкнутые губы посинели, а волосы приобрели цвет зимнего морозного заката, будто кто-то опустил их в кровавое зарево. Дыхание, время от времени покидавшее ее замерзшие губы, становилось все более редким и превращалось в легкое облако, которое медленно растворялось вокруг нее.

Вскоре проснулся ветер. Он заглянул в комнату сквозь открытое окно и с интересом рассматривал одинокую белоснежную фигуру в темных шелковых простынях и покрывалах. Поначалу он тихонько постукивал ставнями, выбивая странный однообразный ритм, а потом проник в комнату, прилег на постель рядом с Тиир, и, струясь по ее обнаженной спине, запел – протяжно и нежно, убаюкивая ее своим холодным дыханием.

Тиир закрыла глаза, и песня ветра постепенно превратилась в звуки свирели. Знакомая незамысловатая мелодия. Тиир слышала ее когда-то и, вероятно, любила – но где, когда это было? Потом музыка стихла, и чей-то голос позвал ее. Он называл ее другим именем. Она никак не могла услышать его, но знала, что зовет он именно ее. И тогда она обернулась на голос. Перед ней стоял молодой фавн и держал в руке свирель. «Индиль! – произнес он, – наконец-то я нашел тебя… На вершине между двух скал, где дольше всего видно заходящее солнце. Я все еще жду тебя там». Он протянул к ней руку, дотронулся до ее волос – и она проснулась.

«Что за странный сон?» – подумала она и стряхнула с ресниц остатки сна.

В комнате стало намного теплее. Кто-то закрыл ставни и развел огонь в камине, отогнал от нее ветер и укрыл теплым покрывалом. Тончайший аромат цветов достиг ее сознания. Она подняла голову и увидела несколько белоснежных горных лилий, лежавших поверх приготовленного для нее нового платья. «Конечно же… Белая горная лилия, цветущая на снегу… Это аромат цветов навеял подобные сновидения».

Она поднялась и соскользнула с постели. Ноги ее коснулись пола, и огромное покрывало шлейфом заструилось за ней. Тиир переложила цветы, сбросила с себя покрывало и с детским восторгом нырнула в новое платье. Затем она собрала в охапку цветы и прижала к себе, погрузившись в их аромат. Едва касаясь ногами пола, она радостно закружилась по комнате, осторожно