проболтается, то выйдет, что я один прикончил пятерых. Неплохая реклама моих способностей.

Он запрыгнул обратно на сидение, а Кристоф открыл дверцу, пропуская меня вперёд. Мы снова двинулись по тёмному лабиринту Порта, и я со смятением размышляла, готова ли я к новому испытанию. Мне и в голову не приходило, что у авантюрно-героической деятельности группы особого назначения на Киоте есть и такая жуткая сторона. Мне нелегко было раньше воспринимать всерьёз вечно голодного Джерри, таскающегося по всему дому со стаканом виски и по любому поводу залезающего под душ. Это был забавный, улыбчивый красавчик-блондин с голубыми, как у куклы Барби, глазами, и мне даже в голову не приходило, что его меч, которым он так красиво орудовал на тренировках, часто купается в живой крови. Но это открытие меня не смутило. Я любила Джерри, он был хорошим парнем и настоящим бойцом, и он жил по правилам, царившим в этом ужасном мире. Однако сама я совсем не была уверена, что смогу принять их. Старый и неоконченный спор о том, нужно ли приспосабливаться к новым жёстким условиям игры или имеет смысл отстаивать право оставаться собой, снова всплыл в моей памяти. И снова это были не абстрактные рассуждения. Тогда я спорила с другом, который мог оказаться врагом. Теперь, похоже, придётся спорить с обстоятельствами, диктующими условия игры.

— Дорога Келха, — объявил Джерри, выводя машину из мрачного тоннеля под заброшенной грузовой площадкой для маломерных звездолётов. Впереди лежала широкая серая лента шоссе, по обеим сторонам которой стояли хижины, построенные из упаковочных панелей или просто переделанные из старых контейнеров. — Посмотрите на браслеты. Сейчас вы возле самого конца дороги. Поедете по ней до Портовой и свернёте направо. Доехав до Старой дороги, снова направо до первой улицы, идущей в глубину Эйка, а там руководствуйтесь картой, ваша цель — Квартал Голубой птицы. Будьте осторожны и держите связь на бело-голубой волне. Полицейские рации не поднимаются выше красной, так что нас никто не услышит, но на всякий случай пользуйтесь кодами, которые вам предложил Брай. В крайнем случае, сойдёт за молитву или бред сумасшедшего.

Он улыбнулся и выпрыгнул из кабины на дорогу.

— Не рискуйте, если можно не рисковать. И берегите себя!

— Ты пойдёшь назад пешком? — обеспокоенно спросила я, оглядываясь в сторону тёмного туннеля. Это было само собой разумеющимся, но сейчас эта мысль показалась мне дикой.

— Не беспокойся обо мне. Стоять здесь для меня опаснее, чем быть там. Но через полчаса я приму душ и залезу под одеяло в доме Фарги. И если я не смогу уснуть, то только потому, что буду беспокоиться о вас. Для меня ваши жизни стоят больше сотни жизней швали, с которой вы столкнётесь. Подумайте об этом, пока будете добираться до Эйка. Удачи!

Я смотрела, как он уходит в темноту, и на душе у меня было тоскливо. Я всё равно боялась за него, и немного ему завидовала. Нет, не немного. Он возвращался к Джону и Браю в уютный, светлый и хорошо защищённый дом, а мы ехали в ночной город, враждебный каждому, кто в нём жил.

— Поехали, — пробормотал Кристоф и, перебравшись на переднее сидение, сел за руль.

«Стрела» мягко скользнула вперёд и понеслась над серой дорогой мимо молчаливых трущоб, где редко мелькали жалкие огоньки.

— О чём ты думаешь? — спросила я, перебираясь вслед за мужем и устраиваясь рядом с ним на удобном широком сидении.

— О многом, — ответил он. — Например, о том, что семейная жизнь способствует разжижению мозгов. Три года назад ему бы не пришлось читать мне лекцию о криминогенной обстановке. Я бы, не задумываясь, прихлопнул этого мерзавца, особенно если учесть, что перед этим он пытался напасть на тебя. Но я уже отвык от жизни под руководством звериных инстинктов, — он вздохнул. — Я стал солидным, степенным, светским, лояльным… Я благонадежный гражданин, налогоплательщик, отец семейства.

— Ты об этом жалеешь? — улыбнулась я, вспомнив, что при первой нашей встрече он поразил меня именно повадкой свободного хищника и волчьим взглядом.

— По крайней мере, не о последнем, — произнёс он, и покосился на мои ноги, туго обтянутые чёрными кожаными брюками. — Чёрт возьми! Что это на тебе? Ты ничего более сексуального подобрать не могла?

— Могла, — усмехнулась я. — Но остальное было бы уже слишком. Это ещё более-менее, а вот менее сексуального в этой костюмерной не было.

— Я с тобой разведусь, — буркнул он, но снова покосившись на мои обтянутые коленки, хмыкнул: — хотя… с другой стороны…

В квартале Голубой Птицы я уже когда-то бывала. Фарги затащил меня сюда для встречи со своим осведомителем. Помню, что я чувствовала себя очень неловко, входя в полутёмное помещение какого-то клуба, где несколько десятков странно одетых и накрашенных мужчин косились на меня с недовольством и презрением. Но больше всего меня задело тогда то обожание, с каким смотрел на Фарги его осведомитель, молоденький бармен по имени Эдди.

Теперь кое-что во мне изменилось, и нравы, царившие в квартале, не казались мне до такой уж степени дикими. В конце концов, у каждого свой вкус, лишь бы подобные наклонности не мешали жить окружающим. А я уже успела повидать и не такое, скитаясь по затерянным в космосе мирам.

В квартале Голубой птицы на первый взгляд ничего не изменилось. Всё так же чернели стены домов с наглухо заложенными кирпичом окнами, так же горели всеми оттенками голубого неоновые вывески над неприступно запертыми дверями. На улице никого не было. Свои уже давно добрались до любимых заведений, а чужие обходили этот квартал стороной.

Кристоф поставил «Стрелу» на стоянке, воткнув её между лиловым «Кадиллаком» с кружевными занавесочками на окнах и обшарпанным вездеходом ормийского производства. Он закрыл кабину куполом и подключил противоугонное устройство. Потом осмотрелся по сторонам и взглянул на меня.

— И куда нам идти?

— Отец Джулия Кларка содержит клуб «Морское дно», — я ткнула пальцем вдоль улицы туда, где мерцал лазоревый морской конек. — Так что нам туда.

— О’кей, — пожал плечами он и пошёл, засунув руки в карманы куртки.

Подойдя ближе, мы увидели, что конёк мерцает не потому, что так задумано. Просто неоновые трубки были старыми и покрылись слоем грязи. Дверь под ним была немногим чище и ухоженней. Кристоф толкнул её, и она открылась, издав скрип, почти заглушивший звяканье сигнальных бубенчиков.