показаться странным, его название Озерки, а назван он так потому, что на его окраинах, да и в самом городке есть небольшие озерки.

— Что ж тут странного? Озерки, так Озерки! — не унимался Бен.

— Но ведь город можно было населять и на ровном месте, а не среди озёр, — парировал мужчина.

— Значит, среди озёр красивее жить. А там тоже есть розовые птицы? — Бен так и сыпал вопросы, и это он-то не хотел останавливаться здесь?..

— Нет, в самом городе розовые птицы бывают редко, — много людей, а вот на окраинах их много, и зовутся они — фламинго.

Бен скорчил странную гримасу и отошёл в сторону. Я, простившись с мужчиной, догнал Бена и спросил его:

— Тебя что-то удивило?

— Ну да! На Земле есть фламинго и здесь тоже фламинго?

— Что ж тут странного? Ты бы должен знать, что здесь есть почти всё, что и на Земле…

— Ник, мне мама не давала уходить далеко, и я почти… — он смутился, — почти ничего не знаю, как тут живут.

— Не отчаивайся, Бен, мы будем вместе узнавать всё то, чего ещё не знаем.

Зачем идти, если расстояние можно покрыть в короткий миг? Место, куда нам хотелось попасть, мы знали: «Озерки». И вот, взявшись за руки, желанием мысли мы с Беном оказались возле городка. Это был небольшой городок, но очень красивый. Он расположен на ровной местности, слегка изрезанной впадинами и ложбинами, и очень много озёр — маленьких, но каждое отдельно от другого.

Какое-то время мы любовались открывшейся нам панораме. В городке больших домов не было видно, но и те, что были — утопали в зелени садов. Лишь кое-где проглядывали черепичные крыши. Над деревьями, ближе к одной из окраин городка, возвышался Храм. Он был другой архитектуры, чем тот, что я видел с Учителем. Но сделан он был из того же тонкого материала, который казался живым.

Не знаю почему, но мне захотелось, чтобы знакомство с этим городом началось именно с Храма. Больше из-за Бена, ведь он ещё не видел подобного. Не говоря ему ни слова, я взял его за руку, и мы перенеслись к Храму.

Бен оторопел, увидев его вблизи, да и мне было чему удивиться. Этот Храм не был похож на ранее виденный мной. Внешний фасад был украшен тонкими резными фигурами, здесь были изображены какие-то сцены. Причём мне они показались последовательными, потому что сюжеты перекликались. Но это не были сцены из Библии, я чётко это осознавал. Я слегка подтолкнул Бена, и мы вошли в Храм. И снова то же чувство охватило меня: Храм — это нечто живое! Не знаю, как это объяснить более доступно. Просто мне казалось, что стены и всё-всё, что было в нём: всё слышит и видит. Однако не было страха, что, прикоснувшись, сделаешь больно или поранишь. Что могло причинить боль!? Это дурные мысли, грязные и нечистые помыслы! Я так же чётко это сознавал. Не берусь объяснить, откуда приходило сознание открывшихся истин, может, не зря мне Храм казался живым существом: слышащим, видящим, а общение происходило на уровне мысли.

Чтобы более полно понять чувства, охватившие меня, надо это испытать на себе. Я же не могу найти подходящих слов…

Непроизвольно я опустился на колени, чтобы вознести Всевышнему короткую молитву благодарности. Бен последовал моему примеру, но он более долго оставался коленопреклонённым. Я, отойдя немного в сторону, наблюдал за ним: его лицо озарено внутренней радостью, губы двигаются, он что-то шепчет… Бен, встав с колен, огляделся. Но искал он не меня. С каким-то вопросом он обратился к миловидной молодой женщине. Та взяла Бена за руку, и они вместе затерялись среди людей и внутренних построек (точнее колон) Храма. Но вот Бен появился один со счастливой улыбкой на усеянном конопушками лице. Он держал в руках свечи и, подходя то к одному, то к другому подсвечнику, ставил свечи, осеняя себя крестом и слегка кланяясь. Потом, найдя меня взглядом, он подошёл ко мне. И мы вышли из Храма.

— Ник, а почему здесь всё так?

— Как так?

— Ну … есть куда поставить свечи, а … икон нет, и распятья Христа тоже нет?

Что я мог ответить мальчишке? Только то, что за короткий срок пребывания в этом мире, узнал сам.

— Бен, пойми, что на земле нет ни Христа, ни святых. Поэтому их изображают на Иконах. Мы смотрим на них и молимся, но не иконам, а святым, изображённым на них. Понимаешь?

— Ну.

— А здесь это ни к чему, — продолжил я объяснение, — Сам Бог и все святые здесь. Поэтому их и не надо изображать. Молись им и всё.

— А их можно увидеть?

— Конечно, можно.

— Вот бы посмотреть хоть на одного святого! — воскликнул Бен с детской наивностью, и достаточно громко, чем привлёк внимание одного прохожего.

— Смотри, — обратился тот к Бену, — вот сейчас выходит мужчина, совсем молодой, из Храма.

— Какой? — не унимался Бен.

— Он во всём белом, с не большой книжицей в руках. Видишь?

— Совсем ещё юноша… — Бен был зачарован.

Человек, указавший ему на святого, усмехнулся каким-то своим мыслям и сказал:

— Это Святой Пантелеймон.

— Что? — Бен смотрел на стоявшего рядом с ним человека, с нескрываемым недоумением, — как же так, я ставил ему свечку, а он был в Храме?

— Что ж тут удивительного? Это обычно. Ты скоро привыкнешь, и узнаешь многое… Ты здесь один? — поинтересовался человек.

— Нет, я с Ник… — Бен осёкся, и продолжил: — С Николаем, — и указал на меня.

— Должно быть, вы только что пришли в наш город? — обратился мужчина уже ко мне.

— Да. И я захотел, чтобы Бен, прежде всего, увидел Храм, вот поэтому мы здесь.

— Меня зовут Стефаний, — представился он. — Если хотите, можете устроиться в доме для путешествующих. Я проведу вас к нему. Но мне приятно предложить вам и свой дом. Если, конечно, не возражаете.

Этот мужчина не вызвал во мне ни каких сомнений. Его взгляд был чист и светел. А я хорошо помнил слова Учителя, что «зло» выдают прежде всего глаза. Бен смотрел на меня умоляюще, ожидая, что же я предприму.

— Мы принимаем твоё предложение, Стефаний. Если не стесним, то побудем у тебя.

— Ник, — Бен дернул меня за руку, — я знал, что ты согласишься.

Он был в восторге. Мы втроём шли по городку, и у меня пронеслось в голове: хорошо, что мы вот так сразу приобрели знакомого, ведь нам надо хоть что-то узнать об этой планете, чтобы было легче путешествовать по ней. И