Спасибо, тётя Джесси.

Я собрала вещи, погасила костёр и юркнула в лес. Он был тёмным, жутким, враждебным, но мне нужно было где-то спрятаться.

Эти предостережения были написаны на карте тропы. Той ночью в моём лагере на краю Лощины Призраков каждый шорох, каждый дрожащий листок порождал пугающие образы. Кривые сучья, изогнутые, как задние собачьи лапы, становились крючковатыми руками ведьм. Побеги плюща – длинными, извивающимися змеями, а шишки и сучки на стволах деревьев вздувались мерзкими волдырями на лицах гоблинов. Ветер завывал голосами призраков, деревья казались высоченными чародеями в плащах и остроконечных шляпах.

Свет следующего утра если и успокоил меня, то лишь чуть-чуть.

Я вздрагивала от малейшего шороха, и даже самое слабое движение в верхушках деревьев было готово подвигнуть меня на борьбу с призраками, которые грозили вот-вот свалиться мне на голову.

Судя по карте, тропа сбегала в Лощину Призраков, пересекала Ручей Медвежьей Аллеи и далее шла вверх на другой стороне лощины. Длина этой части тропы составляла около трёх миль. Дальше она тянулась ещё милю через Хребет Тёмной Смерти, а последние две-три мили вели вниз, в Бублик, затем вверх и через Горбатый Холм, затем через Ручей Дулиттл и Мост Капитуляции в Чоктон.

Дрожа, как осиновый лист, я никак не могла заставить себя взяться за дело. Голова грозила лопнуть по швам от головоломок. Где же мог дядя Нейт встречаться с женщиной? На ферме рядом с лугом, где я перерезала проволоку? Может, они вообще не встречались в доме? Может, вообще не было никакой женщины!

Или же они встречались в особом месте: в Вороньей Лощине или на Хребте Детского Мизинчика. Я вспомнила хижину в лиственничной роще под Хребтом Сонного Медведя, а так как это было недалеко от того места, где я разбила лагерь, то я решила исследовать именно её.

Среди деревьев за хижиной было прохладно и тихо: никаких шорохов и шевелений. Я подкралась к окну, но оно оказалось заколочено. Спереди было небольшое крыльцо. Я постучала в дверь, хотя и знала, что внутри никого нет. Не будь дверь заперта, я бы могла войти.

Затем я подумала про тех двух мальчишек, с которыми столкнулась накануне. Вдруг это их хижина? Вдруг они вернутся и увидят, что я тут что-то вынюхиваю? Кто знает, что они могут сделать? Я поспешила обратно на тропу.

Ладно, Лощина Призраков, сейчас белый день, и я иду дальше!

Следующие три дня я в поте лица трудилась в лощине, расчищала тропу и разговаривала с призраками. Не обращайте на меня внимания, молила я, скоро я больше не буду вам мешать. При малейшем звуке я возобновляла свои мольбы. Это всего лишь я, Зинни Тейлор, пытаюсь пройти по этой тропе.

Воздух звенел радостными птичьими трелями. Громкий свист дубоноса, нежное щебетание зяблика, весёлое чириканье воробьёв звучали, не умолкая. Затем к ним присоединялись малиновка и дрозд, и моя работа спорилась в такт их песням. А вот настойчивые крики гаичек и ворон, стук дятла как будто требовали, чтобы я остановилась и прислушалась.

Тётя Джесси и дядя Нейт научили меня распознавать птичьи голоса. Им в лесу нравилось. Они приходили сюда вместе. И тут мне стало интересно, почему тётя Джесси перестала приходить сюда. То ли у неё и вправду поднимался сахар. То ли именно тогда дядя Нейт встретил ту, другую женщину, которая заменила ему тётю Джесси ещё до того, как она умерла. Та женщина. Интересно, кто она такая, как она выглядела?

Не было никакой женщины, Зинни, немедленно прекрати!

Это всего лишь я, призраки. У меня и без вас хватает навязчивых мыслей, так что прошу не беспокоить.

В конце каждого дня я мчалась обратно в свой лагерь и следовала обычному вечернему распорядку, за исключением того, что здесь я не забиралась на деревья. Не хватало ещё столкнуться нос к носу с каким-нибудь призраком, притаившимся среди ветвей.

Каждый день я возвращался к хижине, но близко не подходила, держась на безопасном расстоянии. Как обычно, ни души.

Может, от одиночества я начинала сходить с ума, но я всё явственнее ощущала, что меня кто-то охраняет или защищает. И это не Джейк Бун. Я каждый вечер и рано утром делала обход своего лагеря, но не находила даже малейших следов его присутствия. Стыдно в этом признаваться, но меня это огорчало. Ибо это означало, что либо Джейк сидит в тюрьме, либо он начал открыто оказывать знаки внимания Мэй.

Я время от времени видела, как что-то мелькало за деревом или кустом, как это спешило юркнуть то за край оврага, то за поворот. Наверное, какое-то безобидное животное. Но мне всё чаще и чаще казалось, что тётя Джесси где-то поблизости. Иногда я брала в руки фотоаппарат дяди Нейта, чтобы сфотографировать ускользающие тени, в надежде, что поймаю их на плёнку.

На дне Лощины Призраков, журча по камням и извиваясь, бежал Ручей Медвежьей Аллеи, проделывая свой путь к реке Огайо. На другой стороне ручья лес продолжался, взбираясь вверх по крутому склону холма. Я устроила у ручья привал. Сидя на берегу, я бросала камешки и болтала ногами в прохладной, чистой воде. Вдоль противоположного берега, таща ветки к плотине вниз по течению, плыла пара бобров. По гладкой водной поверхности под нависающим берегом скользили водяные пауки.

Протянув руку, чтобы взять с влажного берега камешек, я увидела на земле чёткий отпечаток чьей-то ноги. Он был длиной около восьми дюймов, причём пальцы заканчивались отпечатками острых когтей. Я окинула взглядом берег. На соседнем поваленном стволе дерева, зацепившись за кору, виднелся клок чёрного меха.

Пока я пыталась вспомнить, лазают ли медведи по деревьям, и пока высматривала дерево, на которое в случае чего могу залезть сама, я заметила на коре ещё нескольких деревьев длинные продольные царапины, причём следы когтей вонзались даже в мягкую сердцевину под ней. Возможно, медведь и не сможет залезть на дерево, но он может попытаться, и если встанет на задние лапы, то, судя по следам этих когтей, сможет дотянуться футов на шесть-семь от земли.

А в следующий миг, на противоположной стороне ручья, он как будто упал с неба: большой, блестящий чёрный медведь. Приподнял гладкую голову с коричневой мордой и нюхает воздух. Он обвёл взглядом берег, и даже если и увидел меня, то не подал виду. Он шагнул вперёд, тихо ступая огромными лапами, и его мощное тело неуклюже покачивалось из стороны в сторону. Он неспешно проковылял по камням, шагнул к ручью и застыл на плоском камне, всматриваясь в воду.

Внезапно медведь хлопнул передней лапой по воде и стремительно сунул голову в ручей, а когда вытащил её назад, в зубах у него была рыбина. Медвежьи челюсти сжимали её посередине, и она извивалась и дёргала головой и хвостом. Медведь отнёс свой улов на берег, шмякнул о землю и принялся рвать зубами и когтями. В считаные минуты от рыбы ничего не осталось.