злости стиснул зубы, на щеках заходили туда-сюда желваки, но он выдержал паузу и, как мог спокойно, ответил:

— Нэчего была бэспокоица! Всо нормальна! А Старык? Появится Старык, ныкуда не денеца!

Пахан пристально посмотрел в глаза чеченцу. Но что может русский увидеть в чеченских глазах? Пахан сплюнул на землю и пошёл к своим бойцам. По пути незаметно оглядел Шамилевы «позиции»: всё было по-военному ладно и очень скрытно. Снайпера на дереве он вообще заметил, когда до него осталось метра полтора. И, хотя внешне Пахан казался спокойным, указательный палец его правой руки успел до зеркального блеска отполировать спусковой крючок трофейного делейтора. «Жуткий тип этот Шамиль. До чего же жуткий!»

Со словами «если что — шли гонца», Пахан со своей командой отбыл обратно в Обитель. Шамиль проводил незваных гостей, ещё раз проверил своих бойцов и вновь задумался о том, как относиться к Старику, если тот попадёт к нему в руки: как к врагу, или как к союзнику в борьбе против Пахана. Наверное, всё же надо попробовать договориться, вдруг получится!

2

А Пахан ехал на единственном в их воинстве коне («аватаре» — поправил бы Тестер), вертел в зубах травинку и тоже думал о Старике. Союз с ним был бы, наверное, выгоден Пахану: ведь дед много знал об этом странном мире, намного больше, чем рассказал ему в своё время! Но не о состоявшемся союзе жалел Пахан сейчас. Он жалел о том, что их последняя встреча закончилась не так…

Встречи со Стариком…! Да, встречи были незабываемые…! Первая состоялась сразу же после того, как Владыка (тогда ещё — просто Пахан) попал в Бестерленд — он буквально влетел под копыта стариковского коня (как-то странно его Старик называл: «аватаром», что ли?). Животное встало на дыбы, чуть не скинуло седока и неслабо приложилось копытами к Мишкиному туловищу. Он только и успел тогда удивиться тому, что выжил, и что ребра и позвоночник выдержали. Но самое удивительное произошло потом. Старик вместо того, чтобы спешиться и помочь пострадавшему, нагнулся, схватил его за воротник и что есть силы пришпорил коня. Как кидало бедного Мишку Касьянова по кочкам и ямкам — не передать словами! И вдруг рука Старика разжалась, стук копыт удалился, а Михаил остался лежать, прислушиваясь к своему телу: жив? мёртв? Оказалось — жив. Поднялся и пошёл к ближайшему холму — оглядеть окрестности. И только с его вершины увидел то, от чего убегал Старик: шесть всадников в чёрных плащах преследовали ещё кого-то, возможно, такого же бедолагу, как и он, Касьянов. Преследуемый бежал, что было сил, но человек — не лошадь! Всадники догнали его, затем двое из них вытянули руки, из которых вырвались лучи ядовито-желтого света. Человек вспыхнул, словно его предварительно пропитали бензином, и … исчез. А всадники, не остановившись и даже не замедлив хода, скрылись в лесу, до которого так и не добежал бедный незнакомец.

Так Старик спас его жизнь.

А во время второй встречи у них состоялся разговор. Необычный разговор. И вот, как всё произошло. Слоняясь по Бестерленду в надежде найти хоть какое-то укрытие от «чёрных рыцарей» (которые, если честно сказать, с тех пор мерещились за каждым деревом), Михаил обнаружил огромное белое здание-ангар с покатой крышей, высотой в один этаж, одиноко стоящее на лесной поляне. Подойти ближе или зайти в это здание Касьянов побоялся: а вдруг это какой-нибудь штаб или база «чёрных рыцарей». Он спрятался неподалёку и стал наблюдать. И природное чутье не подвело Пахана: где-то через полчаса три фигуры в чёрных плащах появились перед входом. Они постояли (может, говорили о чем?), и двое из них ушли и скоро вернулись со своими лошадьми.

Когда они садились в седла, Касьянов впервые увидел то самое оружие — «луч» («делейтор» — поправил бы Тестер), которым они так ловко сожгли какого-то бедолагу несколько дней назад. Это было нечто, похожее на женский фен и автомат «Узи» одновременно. Двое рыцарей вскоре ускакали, а третий остался у входа, оглядывая окрестные заросли. Касьянов уже было собрался тихо уползти в чащу и затаиться в своём убежище. Но тут случилось нечто неожиданное.

Что-то загромыхало. Михаил поднял голову и увидел катящееся вниз по крыше здоровенное бревно. «Чистильщик», который стоял внизу, тоже услышал шум, но он стоял под крышей, у него был иной угол зрения, и, чтобы увидеть источник шума, ему пришлось отойти от входа подальше. Здесь-то его и встретило бревно. Оно сбило беднягу с ног и с силой ударило о землю. Касьянов увидел, что при ударе у «чёрного рыцаря» выбило из рук «узи-фен» и бросился к лежащему на земле оружию. Краем глаза Касьянов заметил, что впереди мелькнул ещё один силуэт и понял, что выбор у него сейчас весьма прост: или он успевает схватить оружие, или…. Сделав пять — шесть гигантских шагов, он прыгнул, накрыл своим телом эту штуковину, быстро взял её за рукоять, перевернулся на спину и… практически упёр «ствол» в грудь запыхавшемуся Старику.

— Какого черта? — прокричал, дед, тяжело дыша, — Отдай сейчас же пушку!

Касьянов медленно, не отводя от деда взгляда и наведённого «ствола» отполз подальше, медленно же встал, прижался спиной к сосне и тихо (и опять же, медленно) проговорил:

— Нет, деда! Мне такая штучка самому может пригодиться! А ты — иди, иди домой! А то шмальну ненароком!

— А ну шутить! Давай сюда, тебе сказано, бис окаянный! — и Старик сделал шаг по направлению к Касьянову. И Михаил выстрелил.

Но выстрелил он не в Старика, а в очухавшегося, поднявшегося и спешащего к деду сзади «чистильщика». Пролетела ядовито-желтая стрела. «Чёрный рыцарь» вспыхнул и пропал — так же, как и тот неизвестный беглец в день появления Касьянова в Бестерленде.

Оторопели, надо сказать, оба.

— Неслабо! — медленно и тихо проговорил Старик и сел на поваленный ствол дерева. Руки его дрожали.

— Как могём! — ответил Михаил и сполз по стволу дерева на траву. Там он сел поудобнее (пальцы его тоже не особо слушались), держа «ствол» наготове. Так и сидели они, и долго глядели друг на друга, а потом Старик спросил:

— Зовут-то тебя как, паря?

— Пахан, — ответил Касьянов.

— Что, отец с матерью так назвали? — ухмыльнулся Старик.

— А тебе-то что за дело? Ты спросил, я ответил! — огрызнулся Касьянов.

— Добре! — согласился Старик, и не с того, ни с сего начал рассказывать. Об этой стране, о населяющих её людях, о себе, об оружии, о «чистильщиках», бессмертии, отсутствии работы и ответственности, и о многом другом. Касьянов односложно реагировал