class="p1">Тогда она решила зайти в соседнюю комнату и у девочек-студенток одолжить на два дня небольшой чемодан на колесиках. Заходит в одну из комнат. Здесь полно юных девушек. Студентки, согласно современной моде, длинноногие, узкобедрые, легкие, воздушные, как бабочки, почти полупрозрачные – видно, все сидят на диете. И тогда она произносит следующую речь: «Девочки! Я проработала в этом институте двадцать семь лет. Меня тут знают все, не только каждая собака, но и каждая мышка. Дело в том, что я работала немного и с мышами. Так что человек я надежный. Не может ли кто-нибудь из вас одолжить мне на два дня небольшой чемодан на колесах?» Видит в руках у одной из них прелестный и элегантный чемоданчик из джинсовой ткани. Та уже начала было опорожнять его от своих вещей. Но потом что-то задумалась и отказала.

Тогда Марина Петровна решила пойти в другую комнату. Стучит. Заходит – там живут мужчины. Извинилась и вышла. Подумала немного. Заходит в следующую комнату – там также мужчины. Почему мужские комнаты в общежитии так отличаются от женских? Речь уже не идет о том, что там пахнет не косметикой и духами от Шанель, а несвежими носками? Почему в них так темно и неуютно? Посреди комнаты, закрывая свет окна, спиной к Марине Петровне стоит невысокий мужчина в бриджах. Его кривоватые, торчащие из бридж крепкие икры, несомненно, принадлежат человеку, не чуждающемуся физического труда и уверено стоящему на земле. Остальные также не выглядят компьютерными гуру.

– А почему бы мне не попросить чемодан у мужчин? – подумалось ей.

Произнесла свою речь про мышей и небольшой чемодан. Подумала немного и добавила:

– Если я испорчу ваш чемодан, то оплачу его стоимость.

– Естественно, – услышала в ответ.

После этого один из мужчин протянул ей свой чемодан. Да, он был немного странноватым, этот чемодан. Из двух частей и не такой элегантный, как тот джинсовый, девичий, но вполне подходил для короткой поездки. Марина Петровна поблагодарила и ушла. Одна проблема отпала.

Теперь она думала только о том, что ей делать с пропавшим голосом. Марина Петровна направилась в свою комнату. Уже открывая дверь, услышала легкие и волшебные, как легкокрылые стрекозы, звуки камерной музыки. Первая и вторая скрипки как бы соревновались с низким, минорным звучанием виолончели. Ее соседка по комнате сидела спиной к ней за письменным столом. Роскошные темные волосы ее разметались по плечам, в руках она держала ноты сонат Россини и наслаждалась музыкой.

Цветы жизни

Наступила осень. Рано темнеет, идут беспрерывные дожди. Как-то Марина Петровна возвращалась с работы домой. День был хмурый, смеркалось. Дождик закончился, но она брела в задумчивости, держа над головой раскрытый зонтик. Шедший за ней молодой человек обратился к ней:

– Мадам! Вы зонтик держите от солнца или от дождя?

Марина Петровна очнулась и рассмеялась шутке:

– И от того, и от другого!

Все это было давно, еще во времена ламповых компьютеров. Один из них, громоздкий и неуклюжий, величиной с письменный стол дедушки Марины Петровны, стоял в ее комнате, тихо порыкивал и вздрагивал. Изготовлен он на Украине и носит громкое название «Проминь», хотя в момент описываемых событий он уже не соответствовал своему названию. По этой-то причине мальчики из вычислительного центра, с которыми у Марины Петровны были очень хорошие отношения, перетащили громоздкий и ненужный им прибор в ее комнату. Больше того, они составили программу и перфорировали пластинки для работы с ней. Дело в том, что этот компьютер работал при помощи перфорированных медных пластинок.

Вообще-то Марина Петровна очень хорошо приспособилась проводить расчеты результатов своих исследований на логарифмической линейке. Но компьютер, хотя и такой допотопный, все-таки облегчал работу. К тому же, подумайте, одно дело, когда она напишет в статье, что материалы обработаны на логарифмической линейке, другое – на вычислительной машине. Не важно, какой. Престижно!

Так вот, Марина Петровна тихо и спокойно сидела в своей комнате и шуршала на «Промине», вдруг зазвонил телефон. Обыкновенный, проводной, о сотовых в то время никто и не слыхал. Звонила ее старая приятельница. Когда-то та работала у Марины Петровны лаборанткой, потом у нее появился друг, и она перешла работать вместе с ним, в другую лабораторию. Ленка, как все ее звали, была симпатичной, общительной, дружелюбной, к тому же очень талантливой художницей и скульптором, и собиралась поступать в Мухинское училище.

За последнее время она сильно растолстела, тем не менее, выглядела очень симпатичной, молодой и аппетитной пышечкой. Ленка частенько забегала к Марине Петровне. Когда они виделись в последний раз, Марина Петровна была занята и не имела возможности уделить ей внимание.

Это никого не обескуражило, женщины были старыми друзьями, Ленка чувствовала себя в лаборатории, как дома, и говорила без остановки:

– Я совсем не знаю, почему я такая толстая. Я ведь совсем ничего не ем! Можешь поверить? Марина, что это у тебя на столе? Это хлеб? Можно я попробую?

– А это что, конфеты? Я посмотрю, какой-то новый сорт!

Ленка болтала без перерыва. Когда она ушла, а Марина Петровна освободилась, то увидела, что на столе ни буханки хлеба, ни пакета конфет не было – Ленка все съела. И почему это она такая толстая? Непонятно!

Они не виделись более полугода. Ленка прибежала с грудным ребенком на руках и огромным букетом белых лилий. За это время в жизни молодой женщины произошло много перемен. Она родила девочку, а сегодня у них с другом регистрация в ЗАГСЕ – они станут настоящей семьей. Ленка оставила у Марины Петровны букет и спящую дочку, а сама побежала в ателье за платьем, которое еще не готово.

Несмотря на то, что Марина Петровна была занята и совсем не собиралась выступать в роли няньки, она не возразила старой приятельнице. Да та и не спрашивала ее мнения. Девочку устроили на диване, задвинув ее еще и креслом, чтобы та не упала, а цветы положили на стол. А затем, если честно говорить, Марина Петровна забыла обо всем.

Через некоторое время она все-таки вспомнила о ребенке и решила посмотреть, что с ним. Увиденное очень удивило ее. Девочки-лаборантки из ее и соседних лабораторий раздобыли где-то ванночку и, мокрые до последней нитки, весело купали в ней ребенка. Все пребывали в полном восторге. Лаборантки играли с младенцем, как с живой куклой, а тот совершенно не скрывал своего удовольствия – жизнерадостно шлепал ладошками по воде, гукал и улыбался всем, в том числе и донельзя удивленной Марине Петровне.

Успокоившись, Марина Петровна