Сволочь ты, Назаров! Ой, сволочь! Но как же хочется потереться о тебя, поластиться, пропитаться тобой.

— Как говорится, от здоровой уверенности до нездоровой самоуверенности один шаг, Андрей Александрович.

— Какие умные слова, Дарья Леонидовна. Никак сама придумала?

— Из настольной книжечки афоризмов вычитала.

— Ты там закончила? Или, может, еще что-нибудь натрешь? Что-нибудь выпирающее.

— Что-нибудь сам себе натирать будешь, похотливое животное.

— Я имел в виду нос.

— Плоский у вас юморок, — обошла его и размазала остатки крема по носу и щекам.

— А тебя натереть не надо?

— Нет, я всегда прожариваюсь равномерно со всех сторон.

Таким я его вижу впервые. Андрей улыбается, шутит, в глазах пляшут чертята, а главное, он расслаблен. Словно два разных волка. И тот волк, который здесь, мне определенно нравится. Только я не имею права поддаваться соблазну, иначе рискую угодить в капкан. Надо почаще напоминать себе о Гаврилове. Он теперь мой личный стоп-сигнал.

Не успели мы подойти к берегу, как волчище помчался прямиком в воду. Перегрелся бедняжечка, взопрел. А вот мне бы для начала освоиться, привыкнуть к здешним температурам.

— Ты скоро, нет? — успел доплыть до буйков и вернуться обратно, пока я все мочила пятки.

На адреналине, честно, могу хоть в кипящую лаву запрыгнуть, в стальных случаях буду сомневаться, топтаться на месте, все-таки мой внутренний зверь не питает совсем уж большой любви к воде.

— Скоро, скоро. Ты пока можешь до Сочи сплавать.

— Кажется, кому-то нужна помощь?

— Даже не думай!

— А я все-таки помогу, — резво выскочил из воды и в ту же секунду подхватил меня на руки.

— Назаров! Не смей! — завизжала. — Я тебе этого не прощу! В тапки гадить всю неделю буду! Чёрт! — ощутила пятой точкой прохладную воду. — Андрей!

— Слышала о пользе приседаний? — еще крепче прижал к себе. — На счет три! Раз, — принялся слегка подпрыгивать, — два… три! — и опустился вместе со мной в воду.

А когда я хотела послать его куда подальше, мне заткнули рот поцелуем. В тот же миг стало плевать на всё. Холодно — не холодно, глубоко — мелко, без разницы.

— Кажется, мне улыбнулась удача, — продолжал касаться губами подбородка, щек, — я поймал морского котика.

— Ну, спасибо. Обласкал.

— Даш? — посмотрел в глаза.

— Что?

— Я подыхаю без тебя.

— Но сейчас-то я тут, — обняла его за шею.

— Да, сейчас тут… и это самые счастливые мгновения.

Но мне почему-то стало грустно от этих слов, вернее, не от самих слов, а от той интонации, с которой они были сказаны. В глубинах волчьей души явно кроется нечто очень, очень печальное. Вот бы заглянуть туда, в эту самую глубину.

— Ты сказала, что будешь всегда уходить. А я буду снова и снова находить тебя.

— Давай обойдемся без откровений. Я не поведусь на красивые слова.

— А это не красивые слова, это констатация факта, Даш. Ты же наверняка знаешь, как волки себе пару выбирают. Раз и навсегда.

— Так, ты уже выбрал себе пару. Ту самую, которая сейчас думает, что ты в Сочах трудишься в поте лица на благо семейного бюджета. Разве нет?

— Нет, — уверенно мотнул головой. — Все совсем не так.

— А как именно ты мне рассказывать, естественно, не собираешься.

— Могу сказать одно, Грановская не моя пара, она временная необходимость. Впрочем, я уверен, что таковым же являюсь и для неё.

— Несмотря на это ты все-таки женишься на своей не избраннице. Верно?

— Должен.

— Знаешь, у меня уже были отношения, основанные на пустых обещаниях. Причем меня точно так же убеждали, что я единственная и неповторимая. В итоге оказалась далеко не единственной и совершенно не неповторимой. Вы волки те еще макаронники. Вам лапши на уши навешать, как на деревце пописать.

— Моя жизнь, Даш, далека от идеала. И заметь, я не вру, а говорю как есть.

— Пока что я ничего нового не узнала, уж прости. Ты по-прежнему занимаешься словоблудием и у нас по-прежнему никаких шансов. И вообще, с чего такая уверенность, что я твоя пара? Мы живем в современном мире, где люди давно отошли от всех этих традиций и суеверий.

— Дело не в традициях с суевериями. Ты просто это чувствуешь. Понимаешь и умом, и телом, и душой.

— А если я к тебе подобного не испытываю? — заставила отпустить себя. — Что тогда? Насильно мил не будешь.

— Ты испытываешь, — гаденько ухмыльнулся, — это я тоже чувствую.

— Ну, знаешь ли. Физическое возбуждение далеко не равно душевному.

— А такое бывает? — снова обнял.

— Слушай, Назаров, хватит, а… надоел. Давай уже плавать.

— В шкуре или без?

— Сейчас день, какая шкура? — покачала головой.

Мы долго плавали. Так долго, что когда выбрались на берег, просто рухнули на песок. И снова я смотрела на Андрея, пока он лежал с закрытыми глазами. Смотрела, как капельки воды стекают с мужественного лица, как вздымается грудь с каждым вдохом, как он морщится при попытке посмотреть на солнце. Кажется, волк опять прав. Да, у меня внутри все рвется, переворачивается и скручивается от его близости. Это ничем не объяснить и, к сожалению, никак не исправить. Только вот в истинные пары я не верю, хоть убейте. Зато Назаров, похоже, верит и теперь будет меня всячески терроризировать. Или просто-напросто врёт. Возможно, Элина ему на самом деле не нравится, возможно, их связь оправдана лишь бизнесом, что до остального, здесь никакой ясности и никакой уверенности. И меня это убивает. Гаврилов хотя бы так врал, что я верила, здесь же вообще творится какой-то театр абсурда.

— Теперь бы поесть, — пробормотал. — Здесь наверняка много таверн.

— Короче, давай договоримся, что называется, на берегу, — поднялась и начала отряхиваться,

— мы с тобой здесь как кто угодно, но не пара.

— Не-а, никаких договоров-переговоров. Вот увидишь, Рамонова, не сегодня, так завтра у нас все будет.

— Тогда пеняй на себя.

— Помнишь березняк? Я ведь скрутил тебя без особого труда.

— Я была не готова к такому развитию событий, вот и растерялась.

— Брось, Даш. Ты сама украла у меня мясо, а значит, сама и поспособствовала нашей встрече.

— За что корю себя каждый божий день, — натянула на купальник тунику.

— Глупая киса, — тоже поднялся, — глупая и наивная, — вдруг резко схватил меня, прижал к себе, — ты моя, Дашка. Запомни. Ты моя.