он, будто сам не верил в то, что говорил. – Только это для меня это не так просто. Позволь мне остаться здесь с тобой, чтобы просто начать. Я не знаю, получится ли, но я бы этого хотел.

И снова я поддавалась его низкому ласкающему мой слух голосу. Мое сердце отзывалось учащенными ударами, надежда вновь блеснула ярким огоньком.

– Будешь кофе? – спросил он, целуя нежным взглядом мои губы.

Я не могла не растаять. Не могла противиться его обаянию и своим таким наивным, но настоящим чувствам.

– Да, спасибо, – кивнула я, разорвав наш визуальный контакт.

– Могу я задать ещё один вопрос и на этом всё? – спросил Абрам. – Закроем неуместную для нынешней ситуации тему.

– Спрашивай.

– О чем ты думаешь сейчас?

– Я думаю о том, что если снова поддамся тебе, позволю расстояние между нами свести к нулю, а потом ты вновь выстроишь между нами стену, на которую мне ни за что не заползти, мне опять будет очень больно.

Его телефон в кармане джинсов звонил, а он продолжал задумчиво смотреть на меня. Я вернулась в зону ожидания, села на диван и написала сообщение друзьям, чтобы они не ждали меня. Я не знала, чем закончится эта ночь, но предчувствие подсказывало, что я точно не захочу никого из них видеть. Абрам закончил телефонный разговор и направился к кофейному автомату. Я знала, что он смотрел на меня, но сделала вид, что увлечена чем-то в своем телефоне. Мне бы хотелось, чтобы он понял, что я на самом деле чувствовала. Что от его режима «игнор» меня пытали собственные мысли. Что его закрытость, которая бог знает, от чего зависела, внушала болезненное беспокойство, от которого всё валилось из рук. Что из-за всего этого любимая работа перестала иметь для меня хоть какое-то значение! Весь мой мир, который я только-только построила для себя, перестал быть прежним, ведь теперь в нем было место для Абрама, но он постоянно убегал от меня и… О чем я думала? Моя сестра попала в больницу, и я ничего не знала о её состоянии, а непослушные мысли предательски вертелись вокруг мужчины, который, услышав от меня признание в любви, просто опустил голову! Впрочем, наверное лучше так, чем он бы начал уверять меня в том, что он этого всего совершенно недостоин.

И вдруг раздался тяжелый топот. Мое тело моментально покрылось невидимой броней, как в каком-нибудь фантастическом фильме.

Сначала в роскошный вестибюль клиники ворвался отец, а уже за ним торопились и все остальные. Мама была напугана, у Ильи красное не то от мороза, не то от переживаний лицо, а его мама, которая, помнится мне, сдувала с меня пылинки, пока в том была надобность, впервые вышла в свет в домашнем спортивном костюме, поверх которого набросила длинную шубу из меха рыси. Я устремила взгляд в сторону Абрама, будто он был моим спасательным жилетом. И, вероятнее всего, он тоже это понял. Автомат только-только начал готовить первую чашку кофе.

– Что случилось?! – без лишних церемоний набросился отец. – Где София?! Что ты расселась?! Я с тобой разговариваю!

– Я не глухая! – Я спокойно подняла на него глаза, не желая покидать свое место. Я даже забросила ногу на ногу, дабы продемонстрировать ему свой характер. – Твоя дочь со своим врачом. Мне ещё никто и ничего не говорил о её состоянии, поэтому я знаю не больше, чем вы.

– Что ты с ней сделала?! – свирепствовал отец. – Почему она была с тобой?!

– Я не обязана тебе докладывать. Как только твоей дочери станет лучше, сам у нее и спросишь.

– Что с ребенком? – спросил Илья не то меня, не то воздух. – Где моя жена?!

К нему поспешила девушка с регистратуры. Она стала объяснять и ему, и двум обеспокоенным мамочкам, что врач скоро выйдет и всё расскажет. Тем временем, мы с отцом вели настоящую войну взглядами. Мне казалось, что я даже видела, как лопались его капилляры от ненависти.

– Если с ребенком что-то случится, – прорычал он, когда понял, что я отступать не собиралась, – это будет на твоей совести!

– Черта с два, – усмехнулась я, понимая, что играла с огнем. – Любая трагедия в семье, любое горе, несчастье и боль – только твоих рук дело.

В вестибюль вышла Света белом медицинском костюме. Светлые матовые двери за ней плавно захлопнулись. Вся семья бросилась к ней, засыпала вопросами. Я поднялась и обняла себя за плечи, ожидая услышать только хорошие новости.

– Всё будет хорошо, – прошептал Абрам, подойдя ко мне. – Только кофе я пить передумал. Думаю, что ты тоже.

– Узнаю, что с Софией и ребенком всё в порядке, и уедем отсюда.

Мы стояли с ним в стороне, как чужие беспокойному семейству люди. Я не слышала, что говорила Света, но понимала, что не всё так радужно по бледнеющим лицам родственников.

– Я хочу увидеть дочь! – всхлипнула мама. – Я хочу убедиться, что с ней всё хорошо! Пусти меня к ней!

– Вероника, сейчас Софии необходим покой. С ней всё в порядке…

– Черта с два! – вспыхнул мой отец. Илья, тем временем, с опущенной головой побрел к одному из мягких диванов и медленно опустился. – Моего внука нет! Моего внука больше нет!

– К сожалению, это действительно так, – подтвердила Света огрубевшим голосом. У меня опустились руки. – София забрала свои документы месяц назад и встала на учет в другой клинике! Её беременность ведет другой врач, с которым мы сейчас пытаемся связаться!

– …Что? – захлопала глазами мама. – То есть как это – у нее другой врач?

– Это было желание Софии, Вероника. Она мне ничего не объясняла.

– Но ты должна была сказать мне!

– Я не имею права разглашать информацию о пациенте.

– Но ты моя подруга, Света! – у мамы начиналась истерика.

– А София – моя пациентка, – бескомпромиссным тоном ответила Света. – Она взрослая девушка, у нее есть своя семья и она сама вправе решать, кто будет вести её беременность!

– Это всё ты виновата! – завопил отец, указав на меня пальцем. – Обиженная и обделенная вниманием потаскуха!

– Ваша дочь потеряла ребенка! – громко и укоризненно напомнила Света.

– Что ты ей наговорила?! – подлетел ко мне отец. – Ты довела её, заставила нервничать!

– Довел её ты, – сквозь зубы ответила я. – Как и всех, кто тебя окружает. Ты вирус, от которого невозможно избавиться, – оглядела я его покрасневшее от гнева лицо. – И, если что, потаскуха из нас двоих, точно не я.

– Николь! Это твой отец! – ахнула мама.

– А ведь я тебе говорил, Абрам, что она ничего не стоит! Рисковать семьей ради молоденькой