– Джимми пришел? – спросила она, протирая заспанные глаза.

Я покачала головой.

– Что же мы будем делать?

– Понятия не имею, Олив.

– Вот это мы влипли, сестренка!

– Следи за языком, – не задумываясь поправила я.

Она встала и осмотрелась, заглянула за перегородку, подняла глаза на перекладины на потолке и покрутилась на месте.

– Что ты делаешь? – не поняла я.

– Ищу священника, Нелл.

– Дядю Дилана?

– Его самого.

– Но его ведь здесь нет!

– Вот именно, – ухмыльнулась она. – Так зачем мне следить за языком?

Итак, мы сидели в заброшенном сарае, у нас заканчивалась еда, мы понятия не имели, что делать дальше, но все равно расхохотались, надрывая животики от смеха.

– Ах, Олив, – выдохнула я, вытирая слезы. – Что бы я без тебя делала?

– Да бог тебя знает, – усмехнулась сестренка.

Олив достала Тетеньку Тетю из наволочки и начала укачивать.

– Она могла там задохнуться, Нелл! Ты не задохнулась, Тетенька Тетя?

– Это же кукла, она не живая.

– Может, и нет, но для меня она как живая, – возразила Олив, приглаживая кукле волосы.

Я улыбнулась:

– Конечно, Олив. Прости.

– Я тебя прощаю, Нелл, потому что тебе не понять, как я люблю Тетеньку Тетю.

– Наверное, ты права, – вздохнула я.

– Она хочет пить, и я тоже.

Мне и самой хотелось пить. Я достала из наволочки две жестяные кружки, и мы пошли на улицу. Вчера так сильно лило, что я была уверена: где-нибудь да найдется вода. Прямо возле двери обнаружилась бочка. Мы зачерпнули воды, надеясь, что на дне нет ничего ужасного. Олив села на старую скамейку, а я сходила в сарай за хлебом и сыром. Хлеб немного зачерствел, но все же это была хоть какая-то еда. Мы устроились на солнышке и позавтракали.

– Думаю, лучше всего остаться здесь еще на день, а если к завтрашнему утру Джимми не появится, придется отправиться без него, – объявила я.

– Куда отправиться?

– Домой.

– На ферму?

– Ферма ведь не наш дом, верно? Да и не можем мы туда вернуться.

– И куда же мы отправимся?

– В Бермондси, Олив. Там мы будем в безопасности.

– Как думаешь, мама разозлится, когда узнает, что ты убила Альберта?

– Ну, она вряд ли будет в восторге.

– Но все равно это не самое худшее, что ты могла сделать.

– И что же хуже?

Олив задумалась, изо всех сил напрягая извилины, и наконец ответила:

– Что-то ничего не приходит в голову, Нелл, но я уверена, что есть что-нибудь похуже.

– Спасибо, Олив, ты меня очень утешила.

– Пожалуйста, – улыбнулась она.

Весь день мы провели, обследуя сарай. Брезент, сваленный в углу, оказался сухим, так что мы перетащили его в стойло и расстелили, а сверху насыпали соломы.

– Так будет удобнее спать, – решила я.

– Я считаю, у нас отлично вышло! – объявила Олив, укладываясь на эту импровизированную кровать, чтобы проверить, насколько на ней удобно.

– Что вышло?

– Сбежать!

– Ты так думаешь?

– Да. У нас есть еда, есть вода и даже отличная мягкая постель. Не хватает только Джимми.

– Я уже не уверена, что Джимми придет, Олив.

– Ну тогда придется обойтись без него.

– Пожалуй, что так, – печально согласилась я.

Мы поднялись на холм и осмотрели поля. Мы все ждали и ждали, но в конце концов пришлось смириться с мыслью о том, что он не придет. Еда закончилась. Я понимала, что завтра мы будем вынуждены отправиться в путь. Нам придется самим искать дорогу домой.

Мы вышли с первыми лучами солнца. Мне хотелось поскорее убраться как можно дальше от фермы. Я понятия не имела, в каком направлении нужно идти, так что просто решила идти наугад и зашагала вперед. Следовало для начала отыскать пропитание, найти какую-нибудь деревушку или ферму. Солнце, поднявшееся у нас за спиной, пригревало, а легкий ветерок ерошил нам волосы. Олив вприпрыжку бежала впереди, держа под мышкой Тетеньку Тетю, как будто мы выбрались на воскресный пикник, а не бежали от закона.

Теплые лучи не могли рассеять холод у меня внутри. Мне хотелось поскорее добраться до Лондона, до нашего дома у реки, где все было привычным и знакомым. Я предпочла больше никогда в жизни не видеть ни коров, ни кур, ни овец. Пусть будут смог и сырость, главное, что я наконец окажусь среди своих. Я хотела, как прежде, сидеть с Анджелой на старой кровати в полуразрушенном доме номер пятьдесят девять на Эдисон-террас и смотреть, как детишки карабкаются по руинам. Видеть, как девушки с кондитерской фабрики стряхивают желтую пыль с платков. Но больше всего мне хотелось вернуться в Рэннли-Корт к своей семье. Очаровавшие меня просторы Уэльса обернулись тюрьмой, из которой нужно было сбежать. Все хорошее, что случилось здесь со мной, оказалось перечеркнуто тем, что я натворила.

В эту ночь мне плохо спалось. Пугающе яркие сны были полны кошмаров. Сначала я оказалась в доме священника, только во сне он принадлежал миссис Хэкер и стал темным и грязным. Потом я увидела немецкий самолет, летящий прямо над крышами домов Гленгарита, но только на этот раз он упал не в поле, а прямо на Лотти, и я обожгла руки до мяса, пытаясь ее вытащить. Я звала на помощь, но не могла издать ни звука. Я начала махать Герринту и остальным ребятам, которые стояли возле пекарни, но они отвернулись, смеясь надо мной. Я кинулась за ними, но не могла сдвинуться с места, сколько ни старалась. Я словно бежала задом наперед. А потом появилась кровь – реки крови. Она лилась из проломленной головы Альберта, вытекала из сарая и заполняла двор. Я проснулась в холодном поту, дрожа от страха, и поняла, что должна бежать отсюда как можно скорее.

Мы шли весь день. Олив постоянно задавала вопросы, и меня это раздражало. Мне не хотелось разговаривать, хотелось просто пройти как можно больше миль. Я понимала, что сестренке нужно есть и пить, и чувство ответственности за нее давило на меня все сильнее. Олив бежала чуть впереди.

– Там внизу дом! – крикнула она.

Я догнала ее на вершине холма и увидела маленький белый коттедж, окруженный садом. Все выглядело очень мило, не хватало только вьющихся роз вокруг двери. В остальном же домик как будто сошел со страниц книжки с картинками. Я взяла Олив за руку и вместе с ней побежала вниз.

Остановились мы в тени дерева, и я попыталась придумать план. Я не уловила никакого движения, но это еще не означало, что в доме никого нет. Мы медленно приблизились.