– Жизнью клянусь, – улыбнулась она.

Казалось бы, эти заверения должны были меня успокоить, однако в голове все равно вертелась мысль о том, что здесь что-то не так.

– Ну, вы наелись?

Мы обе кивнули.

– Ничего вкуснее не пробовала, – заявила Олив, вытирая рот тыльной стороной руки.

Клода забрала наши пустые тарелки и отнесла в раковину.

– Тогда, может, останетесь на ночь? Отдохнете, прежде чем продолжить путь?

У Олив загорелись глаза. Мысль о том, чтобы как следует выспаться в хорошей кровати, была заманчивой, но меня терзали сомнения.

– Всего на одну ночь, – уговаривала женщина. – У меня есть две свободные комнаты, вы меня не стесните.

Я повернулась к Олив, которая умоляюще смотрела на меня.

– Ты хочешь остаться, Эгги?

– Да, Анджела, – ответила сестренка, с нажимом произнося это имя. – Я бы очень хотела остаться.

– Ладно, – сдалась я, – но только на одну ночь.

– Идите-ка погуляйте в саду, а я пока приготовлю комнаты.

Мы с Олив вышли на улицу и сели на скамейку. Солнце еще пригревало, до нас доносились ароматы цветов, фруктов и овощей, а перед нашим взором расстилались поля и холмы.

– Она хорошая, правда, Нелл?

– Постарайся не называть меня настоящим именем, милая.

– Прости, Нелл. Но ты ведь согласна, что она хорошая? – настаивала Олив, а потом вскочила и вприпрыжку побежала по саду.

Здесь было так спокойно, что я должна бы чувствовать себя в безопасности, но нет. Я прислушивалась к болтовне Олив, которая что-то говорила Тетеньке Тете. Сейчас, наевшись досыта, моя сестренка выглядела такой счастливой, так почему же я не разделяла ее радости? Я не понимала, что меня так тревожит. Здесь все было идеально. Может, в этом все дело? Все слишком идеально, черт возьми. Наверное, так и было. Мы подождали в саду, пока хозяйка не пришла за нами.

– Все готово, – нараспев произнесла она.

Мы вернулись в дом, и Клода отвела нас наверх. Открыв одну дверь, она объявила:

– Это твоя комната, Анджела.

Я заглянула внутрь. Там почти не было мебели, только кровать и небольшой комод. Женщина быстро закрыла дверь, прошла через лестничную площадку и открыла другую комнату.

– А это твоя, Эгги, прямо рядом с моей. Надеюсь, тебе понравится.

Я сразу же поняла, что эта спальня принадлежала ребенку, маленькой девочке. Стены были розовые, как и покрывало на кроватке. Рядом стоял белый книжный шкаф с яркими книжками, а на подушке сидел бурый плюшевый медведь.

Я окинула комнату взглядом.

– У вас есть маленькая дочь? – спросила я.

– Нет.

Клода больше ничего не добавила, просто молча смотрела на меня. Мне начинало казаться, что я ей не нравлюсь и она предпочла бы, чтобы меня здесь не было. Олив взяла медведя и погладила его мягкую шкуру.

– Он тебе нравится? – спросила хозяйка.

Олив кивнула:

– Но Тетеньку Тетю я люблю больше.

В другой ситуации я бы сказала ей, что это невежливо, но на этот раз промолчала.

– Может, Тетеньке Тете хочется посидеть с медвежонком? – начала женщина, протягивая руку к кукле.

Олив попятилась, прижимая свое сокровище к себе.

– Я всегда ношу Тетеньку Тетю с собой, чтобы ей не было одиноко.

– Почему ты называешь куклу Тетенька Тетя? – спросила Клода, опустившись на колени рядом с Олив. – Это весьма необычное имя.

– Дама, у которой мы жили, подарила ее Эгги на Рождество, – объяснила я. – Эгги она нравилась.

Судя по лицу хозяйки, ей было неприятно это слышать.

– Не просто нравилась, Нелл, то есть Анджела. Я ее очень любила.

– Тогда почему вы сбежали? – удивилась женщина. – Раз ты ее так любила.

Было ясно, что Олив не знает, как ответить.

– Это длинная история, – добавила я.

– Ну, может, Эгги однажды расскажет мне, – ответила Клода, с улыбкой глядя на Олив и не обращая на меня внимания.

Что-то здесь было не так. Почему она сказала «однажды»? Никакого «однажды» не будет. Мне захотелось схватить Олив и убежать отсюда.

– В любом случае Эгги будет спать со мной, – заявила я.

Лицо женщины исказил гнев.

– Разве ты не хочешь переночевать в этой чудесной комнате, Эгги?

Олив уставилась себе под ноги:

– Я буду спать с… э-э…

– Ты забыла, как зовут сестру?

– Нет, конечно, – перебила я, – она просто устала.

– Ну тогда вам обеим, наверное, пора спать, – бросила Клода.

Мы вышли из комнаты, и она захлопнула за нами дверь. Не сказав больше ни слова, хозяйка пошла вниз по лестнице, топая ногами и оставив нас на лестничной площадке.

Зайдя в мою комнату, мы уселись на кровать. На улице было еще светло, и ложиться нам совсем не хотелось.

Глаза у Олив наполнились слезами.

– Помнишь, я сказала, что она мне нравится, Нелл?

– Да, милая.

– Так вот, она мне уже не нравится.

– Мне тоже, поэтому ночью мы с тобой уйдем.

– Мне страшно.

– Бояться нечего, Олив, я не дам тебя в обиду. Думаю, сейчас нам лучше попытаться поспать, а когда поймем, что она легла спать, мы уйдем.

Обнявшись, мы легли в кровать. Олив вскоре заснула. Ее теплое дыхание касалось моей щеки. Мои веки тоже начали тяжелеть, но я боялась закрыть глаза и напряженно вслушивалась в каждый звук. Я абсолютно не доверяла женщине, которая сейчас находилась внизу. «Ах, Джимми, где же ты? Почему не пришел? Если бы ты был здесь, то знал бы, что делать. А я не знаю».

Наверное, я все же заснула, потому что в какое-то мгновение резко очнулась, вздрогнув. Я не знала, который час, но на улице уже стемнело. Олив крепко спала, но я понимала, что скоро придется ее разбудить. Я встала, подошла к двери и прислушалась, но в доме стояла тишина. Я вернулась к кровати и осторожно растолкала Олив. Та открыла глаза, и я тут же поднесла палец к губам. Мы положили Тетеньку Тетю в наволочку и на цыпочках подкрались к двери. Я как можно тише повернула ручку, но дверь не открылась. Она была заперта.

Когда я снова проснулась, в окно били солнечные лучи, а снизу доносились какие-то звуки. Я поверить не могла, что мы вот так спокойно вошли в дом к сумасшедшей, – а в том, что Клода сумасшедшая, я уже не сомневалась. В Рэннли-Корте тоже были ненормальные, и мама всегда говорила, что их нужно жалеть, а не осуждать, но я понимала, что сейчас не время для жалости. Клода нас так не отпустит, в этом я была уверена. Ей было кое-что нужно, и это кое-что сейчас мирно спало у меня под боком. Я осторожно потрясла Олив за плечо, и она открыла глаза. Мы обнялись, и сестренка прижалась ко мне, а я поцеловала ее в макушку. Волосы у нее были довольно засаленные, и неудивительно: в последний раз мы как следует мылись еще в Гленгарите. Но сейчас у меня была другая задача – защитить ее. Нужно бежать отсюда. Я почувствовала, как на глаза наворачиваются слезы. Хотелось, чтобы меня обняла мама, чтобы она сказала, что все будет хорошо. Мне хотелось положить голову ей на плечо и вдохнуть ее запах – запах дома. Я поднесла руку к тому месту, где раньше висел медальон. Вот бы сейчас увидеть лица родителей! Я сглотнула ком в горле. Сейчас не время себя жалеть. Нужно быть сильной и найти выход.