Рука Дианы ослабла и она опустила клинок, чувствую боль в груди. Но болела не рана, болело сердце. Она наблюдала, как Доменико садится в седло, берет поводья в руки, но не торопился уезжать. Наоборот, он подъехал ближе, хотя стражники уже закрыли ворота:

— Вы не представляете, что я сделал ради вас. Теперь я вижу, что вы вряд ли оцените это, но все же, я скажу. Иного пути нет, начнется великая война, в которой погибнут тысячи людей. Теперь любая тайна должна быть раскрыта. Вы правы, ваш муж не убивал мою сестру.

Диана остолбенела, внимательно слушая его. Ее рука с клинком повисла, а ноги пошли к воротам. Она не отрываясь смотрела вверх на сидящего на коне всадника, уже боясь представить эту правду.

— Ее убил я.

Рука герцогини коснулась ржавого железа ворот, она продолжала смотреть на Доменико не моргая и затаив дыхание. А он продолжал:

— Ради вас, Диана. Я сделал это ради вас. Я видел, как она получила письмо от которого стала слишком радостной. Для овдовевшей женщины в ее положении не приемлемо так радоваться письму. Мне вдруг стало интересно, что могло вызвать столь яркие чувства у моей сестры, и я следил за ней до самого охотничьего домика.

Доменико склонил голову, видимо, то, что он вспоминал, тоже давалось тяжело. Он сейчас публично признался в убийстве сестры, точно зная, что ждет его за это в будущем. Теперь он чувствовал себя самым одиноким отвергнутым мужчиной, такой пойдет в бой и не будет щадить ни себя, ни других.

— У меня не было сомнений, с кем поехала навстречу Изабелла. Но ведь это большая удача, увидеть измену Стефано Висконти и предоставить все факты вам, Диана,— он посмотрел ей в глаза, увидев во взгляде мольбу продолжать свой рассказ дальше,— но он вам не изменял, а напротив, он был груб и они ругались. Ваш муж заставил мою сестру признаться в том, что она натворила. Каждое слово, которое она произносила, наслаждаясь рассказом о том, что творила с вами, что хотела бы вашей смерти… Каждое ее слово оборачивалось против меня. Я искал вас, Ваша Светлость, по всей Флоренции. Я проделал долгий путь, молясь и надеясь, что вы живы. Я отдал бы за вас свою жизнь… Я проклинал того человека, который так жестоко поступил с вами. А этот человек жил рядом и имел со мной одну кровь… Она не пощадила даже своего мужа. Она не пощадила меня и своего отца, который до сих пор не знает правду. И никогда не узнает, если я погибну от рук противника на поле боя.

Слезы скатывались по щекам Дианы, она прислонилась лбом к ржавым прутьям, закрыв глаза и продолжая слушать исповедь этого человека.

— После того, как ваш муж покинул охотничий домик, в него зашел я. Не могу сказать, что Изабелла была удивлена, она нервничала и дерзила. Ее план рухнул. Она хотела заполучить герцога, а ей святила виселица. И вся правда была в его руках. И в тот момент будто дьявол вселился в меня, я был зол, плохо помню, как схватил веревку, которая валялась на полу. Изабелла сидела на стуле, жалела, что не убила вас. Она смаковала каждое слово: как вы корчитесь от боли, когда плетка разрывает вашу кожу, как вас сжирают крысы и как вас держат в сарае. Какой надо быть бесчувственной и злобной, чтобы вершить такие деяния и при этом ни капли не раскаиваться. Я заставил ее молчать с помощью веревки, перекинутой на ее шею, она захрипела, стала сопротивляться. Но у меня не дрогнула рука, потому что я казнил ту, которая заставила мучиться человека, которого я люблю всем сердцем и который не заслуживает то, что испытал.

Диана подняла на него заплаканные глаза, все еще держась за железные прутья. В ее памяти всплыл момент, когда Доменико заявился в миланский замок и обвинял Стефано в убийстве. Он все обернул против него, очернил герцога, чтобы скрыть свое деяние. Разве это любовь? Это трусость.

— Господь простит вас, Доменико,— прошептала Диана,— но я никогда не прощу вам сокрытия правды. Ваш отец обвиняет моего мужа в убийстве своей дочери и вы мчитесь его убивать, но при этом вы знаете, что он не виновен…

Она начала оседать на землю, ее руки были подняты, держась за прутья, чтобы окончательно не дать упасть:

— Вы трус.

— Я ехал домой с единственной целью - рассказать все отцу. Грех Изабеллы не смыть, он бы захлебнулся в нем… А потом я понял, что самым выгодным решением будет обвинить того, кто тоже был в том домике и встречался с Изабеллой. И хоть у нас нет доказательств, что Стефано Висконти причастен к убийству Изабеллы, но отец больше поверит в это, чем в чудовищность своего сына. Или,— Доменико замолчал, а потом продолжил,— ему выгодно в это верить. А мне выгодно избавиться от миланского герцога, чтобы проложить себе дорогу к вашему сердцу. Каждый из нас ищет свою выгоду, Ваша Светлость.

Он натянул поводья, развернул лошадь и поскакал к своим людям. А Диана осталась сидеть на сырой земле, смотря вслед венецианской армии.

Глава 61

Диана опустила голову, закрыла глаза и из них потоком хлынули слезы. Тут же к ней подбежали женщины, оставляя позади себя грабли и лопаты.

Их руки она ощущала на своем теле.

Их голос она слышала где-то вдалеке.

Они проклинали Доменико и вместе с ним всю Венецию.

У горожанок получилось поднять с сырой земли герцогиню, но ноги у нее словно онемели. Она вновь и вновь слышала признание сына венецианского дожа и эти слова били в самое сердце. Доменико оказался одержим своей любовью до такой степени, что готов даже убить миланского герцога. И что говорить… Он убил свою родную сестру!

Диана подняла затуманенный взгляд вдаль, куда ускакали всадники. От них осталась лишь пыль и чувство надвигающейся смерти. Совсем скоро они окружат миланскую армию, а Доменико вонзит меч в тело ее мужа.