Она открыла дверцу, завела двигатель. Колеса джипа действительно вязли в грунте, но Полина все же добралась до того места, откуда могла забрать Мишу. Ему пришлось пройти метров сто, переступать через коряги, перебираться через ручей. Полина подставила ему здоровое плечо, иначе он просто не смог бы одолеть этот путь.

Они кое-как дошагали до машины, сели в нее. Полина подвезла Мишу к самому дому. Там их ждал покойник.

— Похоронить его надо, — переступая через труп, прохрипел Миша.

— Зачем? Вызовем полицию.

— Знаешь, я хотел бы сидеть с тобой в одной камере, но у женщин своя тюрьма, — опускаясь на кровать, пробормотал он.

— Почему сразу тюрьма? Нас пытались убить, мы защищались.

— Не докажешь, — сказал Миша и закрыл глаза.

Увы, но с ним трудно было не согласиться. Вадим непременно скажет, что его друзья собирались поохотиться. Он предоставил им свой дом, а Полина, злая и коварная, подло расправилась с ними. Одного заколола вилами, второго застрелила из ружья.

Не исключено, что Вадим где-то рядом. Может, и полиция уже на подходе.

Полина представила, как идет по тюремному коридору и оказывается в камере, увидела перед собой окно с решеткой. Дадут ей лет двадцать, а то и к пожизненному сроку приговорят. Антошка совсем еще маленький. Он даже помнить ее не будет, когда вырастет.

Мысли о сыне вызвали в ней всплеск энергии. Полина схватила Кирилла за шкирку с той же силой, с которой тащила его, еще живого, к дому, и потянула в лес. Там она забросала тело снегом и замела следы, которые тянулись сюда от самого дома.

После этого Полина занялась вторым покойником, вышла к нему, присыпала снегом. Только тогда она взялась за лопату.

Земля копалась легко, но рука у Полины болела и плохо ее слушалась. Она жутко устала, похоронив одного покойника, а нужно было немедленно переходить к другому. Полиция могла появиться в любое время.

Над лесом уже сгустилась темнота, когда в землю легло второе тело. Погребла его Полина так же надежно, как и первое, чтобы ни один кабан не дорылся и ни единая собака не унюхала.

Машину она загнала далеко в лес, тщательно протерла все, к чему прикасалась пальцами. Рюкзаки, оружие Полина уложила в багажник, оставила себе только бинты и медикаменты, в том числе упаковку антибиотиков. Ни одна приметная вещь не должна была прилипнуть к ее рукам. Слишком уж сильно дело пахло жареным.

Миша ничем не мог ей помочь. Кровью он не истекал, но воспалительный процесс активизировался. Его лихорадило, бросало то в холод, то в жар, то в явь, то в бред. Полина вернулась домой едва живая, сделала уколы ему и себе, легла рядом.

Полине надо было набраться сил и сполоснуться. Для этого у них уже была банька, больше похожая на летний душ. Там имелась своя печка, достаточно будет принести ведро горячей воды из дома. Однако она этого не сделала, так и заснула, не в силах оторвать голову от подушки.

Проснулась она от озноба. Сильно, до тошноты болела рука. Ей пришлось принять еще одну таблетку амоксиклава. Лекарство должно было помочь.

Она заснула, и ей приснился Герман. Он подошел к дому, бросил в окно гранату. Полина долго лежала в ожидании взрыва, а потом проснулась. Полина поднялась, осмотрела пол, но гранаты не нашла. Да и стекло в окне было целое.

К утру температура спала и у нее, и у Миши. Полина кое-как приготовила чай, накормила его и себя, лишилась сил и легла.

— Два инвалида, — пробормотала она.

— А еще все только начинается, — сказал он.

— Уезжать нам отсюда нужно.

— И чем скорее, тем лучше.

В гарнизоне у Варвары оставался Герман. Да и Вадим спокойно мог забросить в дом гранату не во сне, а на самом деле. Может, он уже где-то рядом, а остановить его некому.

— А как? Если только в прицепе. Постелим, накроем брезентом, будешь лежать как сват министру, — проговорила Полина.

— Можно и так.

— Только не сегодня. Завтра давай.

Полина отлеживалась до обеда, затем стала собираться в дорогу. Она еще раз обошла дом, проверила, нет ли где следов, которые вели бы в лес, к могилам, собрала вещи, загрузила прицеп, оставила место под постель. К вечеру Полина вымоталась, но нашла в себе силы сполоснуться.

Ночью ей снова приснился Герман. Он опять забросил в дом гранату, но Полина не стала ждать, когда она рванет, бросилась за ним. Герман запрыгнул в прицеп, Полина туда же. Она откинула брезент и увидела Варвару, которую держал в своих объятиях Миша. Они смеялись над ней, а Герман заходил сзади, замахивался ножом.

В ожидании удара Полина проснулась и долго смотрела на спящего Мишу. Вдруг он продолжает водить ее за нос?

Нельзя было верить Мише, но и отказаться от него Полина не смогла. Утром постелила ему в прицепе, помогла забраться туда, укутала, укрыла, напоила горячим чаем на дорожку.

Как только рассвело, она отправилась в путь. Правая рука слушалась плохо, а ей нужно было переключать передачи, с первой по девятую. Впрочем, Полина себя не утруждала, как включила первую скорость, так на ней и пошла. Дорога паршивая, вязкая, даже трактор по ней двигался с трудом.

С передачами она не заморачивалась, но все равно выбилась из сил. Плохо ей было, перед глазами плыло, а тут вдруг еще и «уазик» на пути попался. Дорога узкая, не разъехаться, а внедорожник прет так, как будто трактор должен уступить ему путь.

Полина вдруг поняла, что в машине враги. Там Вадим и Герман, они ехали убивать ее и Мишу. А раз так, то и поступать с ними нужно соответственно.

«Уазик» остановился и сдал назад, но Полина продолжала напирать. Из машины выскочил бородатый мужик в камуфляжной куртке, замахал ей рукой. Не Вадим это был и не Герман. Может, лесник какой-то на свою делянку ехал.

Полина остановилась, обозленный мужик запрыгнул на подножку, открыл дверь и завопил:

— Ну ты и урод! Э-э…

Он увидел, что за рулем женщина, и сбавил обороты. Кулак его разжался.

— Извини, заснула за рулем, — сказала Полина и посмотрела на него хмурым ноябрем.

— Ну, не спи больше. Ты откуда?

— Отовсюду.

Разъехаться с «уазиком» оказалось непросто, но Полина справилась с этим и без участия Миши и продолжала путь, пока не стала терять сознание. Ей нужна была передышка, и она ее нашла в кузове трактора, съехала с дороги, забралась к Мише, легла рядом с ним.

— Все, больше не могу.

— Я смогу, — сказал он.

— Сможешь. Только не сегодня.

— Да мне все равно, где трястись, здесь или там.

— Не надо трястись. Покоя хочу, — пробормотала Полина и закрыла глаза.

Она не поняла, то ли сознание потеряла, то ли просто заснула. Когда Полина открыла глаза, трактор уже находился в движении, прицеп трясло, но перина смягчала толчки. Под одеялами было так тепло и уютно, что ей не хотелось из-под них вылезать. Но рано или поздно придется пересаживаться в кабину. Это в лучшем случае.