– Видишь Иэна? – спросила я.

– Нет, только нашего нового знакомого.

Брэдли сидел в хлипком шезлонге и наблюдал за гостями. Он переоделся в футболку с изображением Иисуса на доске для серфинга и рубашку на размер меньше, чем следовало бы. Заметив нас, Брэдли помахал мне рукой и показал на шезлонг рядом с ним.

Почетное место. Мне хотелось отправиться прямиком в кровать, чтобы сохранить ощущение покоя, возникшее у меня на пляже Инч-Бич, но Брэдли уж очень восторженно размахивал руками.

– Я отвезу велосипеды в сарай, – сказал Роуэн и забрал у меня руль. – Лучше не заставлять его величество ждать.

Я пошла было к Брэдли, но меня внезапно перехватил Иэн, вцепившись мне в предплечье. Он опять напялил две толстовки, и волосы у него выглядели уж слишком спутанными.

– Ты где была? – торопливо спросил он.

Я смахнула его руку:

– На Инч-Бич. Роуэн тебя не предупредил?

– Я не знал, что это займет весь день!

– Весь день? Нас не было всего несколько часов.

Внезапно я заметила, что Иэн раскачивается с носка на пятку, а это могло значить только одно: он хочет в чем-то сознаться.

У меня защемило сердце. Только не очередное сообщение. Только не очередное сообщение из Америки.

– В чем дело, Иэн? Что случилось?

Уголки его губ опустились.

– Звонила мама.

– И? – Я вздохнула с облегчением. Это еще не страшно. Мама – это еще не страшно. – Что она сказала?

– Попросила дать трубку Говарду.

Черт. Об этом я не подумала.

– М-да. Придется нам придумать, что наплести ей в следующий раз, когда она позвонит.

Иэн нерешительно потоптался и выпалил:

– Я растерялся и попросил Брэдли притвориться Говардом.

– Что?! – вскрикнула я так громко, что длинноволосые девчонки, собравшиеся у костра, с удивлением на меня обернулись. – Ты попросил Брэдли притвориться Говардом? Шутишь?

Иэн принялся накручивать прядь волос на палец.

– У него неплохо вышло. Американский акцент был, конечно… сомнительный, но мама, кажется, купилась.

– Нет, – прошептала я. Это катастрофа. И дня не прошло, а Иэн уже поставил нас под угрозу. Скоро мама обо всем догадается. – О чем ты только думал? Надо было дождаться, пока я вернусь, и обсудить это со мной.

Он вскинул руки:

– Она все звонила и звонила. Ты же знаешь, какая она теперь настойчивая. Катарина ей мозг промыла. Пришлось импровизировать. К тому же вы с Роуэном собирались ненадолго отлучиться, а не исчезнуть на всю ночь!

Таким же осуждающим голосом он сказал ту фразу: «Ты же знаешь, что сделал Кабби?»

– Нечего меня винить, Иэн, – огрызнулась я. – Это ты решил остаться в Ирландии. – Я оттолкнула его и пошла к крыльцу.

– Эдди! – крикнул Брэдли. – Ты уже знаешь, что я говорил с твоей мамой?

– Извини, Брэдли, мне сейчас не до этого.

Я забежала в хостел, отправилась напрямую в спальню и без сил рухнула на кровать. Я ужасно устала. И проголодалась.

Но вместо того, чтобы отправиться на поиски пищи, я выудила из кармана телефон и ввела в поисковую строку: «Инди-Иэн». Мне хотелось увидеть своими глазами причину нашего путешествия и возможного заката нашей спортивной карьеры. Первыми выпали две статьи: «Гаражный рок мертв?» и «Я зашел в торговый центр. Вот что я там услышал».

– Ну что ж, – сказала я вслух.

Первые же предложения заставили меня погрузиться в мир гаражного рока. Статья оказалась сногсшибательной. Голос Иэна звучал четко и ясно, его как будто отполировали, покрыли блестящим лаком и выставили на солнышко. Язык был умный и красивый, но в то же время доступный и не скучный. Чувствовался энтузиазм, привлекающий читателя.

Я открыла вторую статью: «Я зашел в торговый центр. Вот что я там услышал». В ней Иэн писал о том, как гулял по торговому центру рядом с нашим домом и какая в магазинчиках играла музыка. Когда только он успел? Последний раз я видела Иэна в торговом центре, когда мама потащила нас туда за покупками в начале учебного года.

Я отбросила телефон на кровать. На душе у меня кошки скребли. Об этой грани его жизни я ничего не знала. Брат не поделился ею со мной. Решил, что в этом нет надобности.

«Ты поступила точно так же», – подсказала мне совесть.

* * *

Я не рассказала Иэну про Кабби: он сам догадался. И сразу же высказал мне все, что думает по этому поводу:

– Эдди, только не он. Кто угодно, только не он.

Голос Иэна прозвучал так неожиданно, что я чуть не вывалилась из окна обратно на улицу. Было два часа ночи, и с нашей маленькой экскурсии к статуе тролля прошло всего несколько дней. Иэн сидел в темноте за моим столом со сброшенными на плечи наушниками.

Я взяла себя в руки, забралась в комнату и прикрыла окно. Машины Кабби уже не было видно.

– Ты о чем? Кто не он? – спросила я, снимая обувь и отодвигая ее в сторону. Теперь я надевала на ночь беговые кроссовки: в них удобнее слезать на землю.

– Я видел, как ты вышла из его машины. – Он поднялся со стула, и тот закружился на месте. – Эдди, только не он, – умоляюще повторил Иэн.

В груди у меня загорелся огонек гнева, причем удивительно яркий. С чего это он решил, что может выбирать, с кем мне встречаться?

– Иэн, я понимаю, Кабби из твоей команды, но не тебе указывать мне, с кем общаться.

Брат снял наушники, смотал их в клубок и сжал в кулаке.

– Эдди, я хорошо его знаю. Я слышал, как он обсуждает девчонок. С ним лучше не связываться. Поверь мне.

Но я не хотела ему верить. И не поверила.

* * *

Обычно сон помогает унять тревогу и сглаживает острые края несчастий, словно морские волны, которые превращают осколки бутылок в красивые прозрачные камешки. Но эта ночь не подарила мне покоя.

Матрасы, как и было обещано, оказались отвратительными, а после часа ночи все посетители, включая Иэна и Роуэна, отправились спать, топая на ходу, как стадо диких быков. Утром меня разбудил блеклый свет, льющийся в зарешеченные окна. Я перекатилась набок. В комнате звучал целый оркестр разнообразных храпов и посапываний. Все койки были заняты, кроме одной – Иэна.

Я резко поднялась. Нет, пустых коек было две: Иэна и Роуэна, и с них уже убрали простыни и подушки. Вещи пропали.

– Это что, шутка? – вскрикнула я.

Меня бросили. Снова. Даже Роуэн. Я вскочила с постели, чуть не споткнулась о рюкзачок, который валялся рядом, и врезалась в столбик кровати.

– Что такое? – раздался недовольный голос с одной из верхних коек.