Внутри разливались растерянность и опустошение. Казалось, эмоции Тала перегрузили нервную систему, и она на какое-то время перестала реагировать на раздражители.

Я даже не злилась на велфа за дуру… Конечно, мысленно многие из нас называли других и похуже. Далеко ходить не надо. Те витиеватости, которые я думала в адрес мужа, когда-то, давным-давно, в приличном обществе и произнести неловко… Но все же… почему он так зол на меня? Или не на меня, на свои чувства ко мне. Разве это так плохо нуждаться в ком-то, любить, заботиться?

Нет, наверное, я все-таки обижалась. Просто не настолько энергично, экспрессивно, как обычно. И, похоже, меня одну занимал сейчас вопрос – кто же на самом деле взорвал замок Лироля? А, главное – зачем?

Убивать нас не собирались, в противном случае это был самый глупый и самый незадачливый убийца. Взрыв покорежил дворец, но никого даже не задел. И было ясно – лемы легко увернулись бы от него, также как уворачивался Лироль от ударов Тала. Но тогда зачем? И почему именно после прихода велфа? Или эти два события как-то связаны?

Складывалось впечатление, будто кто-то нарочно ждал появления короля велфов, чтобы порушить замок лемов.

И Бейлиар сразу же заподозрил Тала… Стоп! Заподозрил… Тала…

Может для этого все и затевалось? Черт! Кто-то хочет рассорить велфов и лемов. Но опять же – зачем? Не скажу, что эти расы друг друга обожали, но разве худой мир не лучше доброй ссоры?

Вира через что-то перепрыгнула и притормозила. Я обернулась и обнаружила, что перед нами вырос очередной столб-лифт. Тал высился неподалеку и уставился на меня ледяным взглядом. Губы его дрогнули, словно велф хотел что-то сказать, но передумал. Вместо этого он скрестил руки на груди, отвернулся и замер.

Вира хмыкнула и подмигнула мне так, словно подбадривала. Та-ак! Он еще обижается, что ли? Вот ведь, жук!

И не успела я так подумать, Тал развернулся снова, прищурился и выпалил:

– Не ожидал, что после всего что между нами было… ты… – он осекся, и на грудь словно бетонная плита навалилась. Голова взорвалась от боли и ярости. Я снова перенимала эмоции велфа, и складывалось ощущение, что не только мои неокрепшие щиты всему виной. Нас что-то связывало. Прочно и мощно. И как бы я ни старалась, эмоции перетекали туда и обратно, словно по невидимому каналу. Тал, кажется, тоже меня чувствовал, поэтому и завел разговор, хотя секунду назад собирался играть «в обиженку». Как ребенок, ей богу! Мужчины! Вечно они ведут себя как большие дети!

Велф фыркнул, скривился и отчеканил:

– Я доверял тебе. Но, наверное, в вашем мире принято заигрывать с несколькими мужчинами сразу. Спать с одним, и тут же идти на свидание с другим.

Вот теперь и меня проняло. Злость вспыхнула, как недавний взрыв у лемов. Кулаки сжались, зубы скрипнули. Пульс забарабанил в ушах строевой марш.

Я набрала в грудь побольше воздуха, но на все поле заорала Вира:

– Да что с вами такое? А? Тал! Лемы спасли нас от изнасилования. Король пригласил в гости, и мы не могли отказаться. Это было бы невежливо. Это было бы равноценно оскорблению правящего регента! Неужели ты не понимаешь?

От крика велфийки несколько стай птиц встревоженно загалдели в небе и устремились подальше от нас и наших разборок.

– Какого черта вы сразу после спасения не пришли в бар? Ко мне? Я примерно наказал бы этих… котяр… Правда, я наказал их и так… – губы Тала растянул такой оскал, что мне стало не по себе, глаза его свернули как два лазера.

– Не пришли потому что нас телепортировали из поселка лемы! Сразу! Понимаешь? Из поселка – сразу в город! Вокруг собирался народ, и многие были недовольны тем, что побили местных. Ты, что, впервые слышишь о нравах пригородов? Там все друг друга знают, все накоротке. Ходят друг к другу в гости с пирогами, встречают вместе праздники. И если кому-то дали по морде чужаки, разбираться – кто прав, а кто дурак будут немногие. Большинство сразу вступятся за своего. Когда обстановка накалилась, Лироль создал портал и перенес нас к себе.

Тал приоткрыл рот, будто собирался ответить, но тут же закрыл обратно. Несколько минут он переводил взгляд с меня на Виру, и выражение глаз велфа постепенно менялось. Они потеплели, и теперь излучали скорее сочувствие, понимание, чем ярость и обиду.

Но было уже поздно. Слишком многое сорвалось с языка Тала, чтобы я делала вид, будто ничего не случилось. Я плотно сжала губы и отвела взгляд от велфа. Тал испустил какой-то нечленораздельный возглас, приблизился, перехватил меня из рук Виры. Я забилась в объятиях велфа как рыба в сетях браконьера. Начала молотить Тала кулаками в грудь, кричать что-то… Кажется, высказывалась по поводу «наивной дуры», преданного доверия, заигрывания с несколькими мужчинами сразу и поочередно, ревности и бешеного нрава велфа. Я думала, он тоже взорвется негодованием, польет очередным потоком брани и сомнительных комплиментов. Но Тал только молчал и все сильнее прижимал. Вскоре возмущенные крики давались с большим трудом – я не могла нормально вдохнуть из-за стальной хватки велфа. Вира хмыкнула сбоку. Я хотела развернуться к ней, выдать что-нибудь недовольное. Собиралась потребовать у обоих – Тала и его сестры, чтобы меня наконец-то поставили на ноги, отпустили на все четыре стороны. Ну сколько можно передавать меня, как вещь!

Но в эту минуту серебристая кабинка лифта гостеприимно распахнула двери.

Внутри не было ни души. То ли места, откуда мы стартовали, оказались на редкость глухими, то ли так совпало, но несколько минут мы ехали в гордом одиночестве. Затем лифт остановился, и двери его разъехались, показав небольшой поселок, с неказистыми, деревянными одноэтажками и сотнями цветущих деревьев. Сосновый аромат отдушки телепорта перебил кисловатый, похожий на запах кефира или творога. К нам вошли пять человек, и Тал тут же включил непроницаемый для звуков купол.

Две полные, очень загорелые женщины и чуть более подтянутые девушки рванули в дальний конец кабинки. Пестрые рубашки с большими цветами, брюки бешеных оттенков – красные, розовые, фуксии, ярко-фиолетовые и зеленые превращали соседок в скопление ярких клякс.

Женщины покосились на нас с любопытством, пересеклись взглядами с Вирой и Талом, и тут же уставились в пол. Велфы умели без единого слова, без малейшего жеста дать понять – чего делать не стоит.

Мы ехали молча, даром, что купол не выпускал наружу ни единого звука. Тал усадил меня между собой и Вирой, прижался горячим боком и молчал, натужно дыша. Спутница моих сегодняшних злоключений тоже долгое время не произносила ни слова.

Молчание казалось столь неприятным и нарочитым, что меня так и подмывало начать читать стихи, травить анекдоты. Да, в конце концов – цитировать классику родного мира. А что? Пусть приобщатся к моей культуре! Может, наберутся ума-разума? Тирада Рочестера из романа «Джейн Эйр» о том, что прожитые годы не всегда дарят мудрость, так и вертелась на языке. Вспоминался Дарси из «Гордости и предубеждения» с признанием, что дарованные рождением блага, он использовал, чтобы тешить гордость, ласкать самолюбие…