Я бросила взгляд на желто-зеленые штаны и рубашку, усеянную блестящими стразами, однако его теория прозвучала не очень убедительно. Если у Питера имелась такая грань в характере, вряд ли он захотел бы посвятить меня в свою тайну. Поль – всего лишь плод воображения Питера, безумный эксперимент, вышедший из-под контроля. Сумасшедшая фантазия, которой нет места в моей жизни. Это его мечта, а не моя. А теперь я начинала сомневаться, что и сам Питер мечтает об этом.

– Послушай, позволь мне провести с тобой всего одну ночь, – настаивал он, отметая прочь все мои здравые возражения. – Без двойных, тройных и прочих кульбитов. Просто полежим в постели и поговорим, как старые друзья, и вспомним былое. Утром я уеду, честное слово.

– Куда?

– Обратно в мастерскую. Чтобы с меня снова сняли голову.

Бедняга. Каким тоскливым будет Рождество! Разве мы не заслужили хотя бы несколько веселых минут, пока его не упрячут в лабораторию? Ведь он не был у меня с самого сентября и терпеливо ждал, пока Питер не уедет в Калифорнию.

– Ну хорошо. Только на одну ночь. И без глупостей. Наденешь его пижаму.

– А это обязательно? Господи, у него такие гадкие пижамы – бежевые или еще хуже. Меня от них тошнит. – Он поморщился, как будто один вид вещей Питера причинял ему страшную боль. Если бы они были сшиты из желто-зеленого атласа – другое дело.

– У него темно-синяя пижама с красной отделкой. Тебе понравится.

– Сомневаюсь. Но ради тебя я ее надену, так и быть.

Я пожалела, что недавно выкинула свою последнюю фланелевую ночную рубашку. Поздно – их не вернуть. Поразмыслив, я решила лечь спать в банном халате для собственной безопасности. Я не стану провоцировать Поля на то, о чем мы потом оба пожалеем.

Мы разошлись по спальням, предварительно приняв душ каждый в своей ванной. Через некоторое время Поль появился передо мной в темно-синей пижаме Питера, и по его лицу было видно, что ее цвет причиняет ему ужасные страдания. Я надела самую целомудренную ночную рубашку и махровый купальный халат, который купил мне Поль. По сравнению с нашей прошлой встречей мой наряд не выдерживал никакой критики. Свечи я тоже не стала зажигать. Питер прав – можно ненароком устроить пожар.

– Что, ни одной свечечки не зажжем? – разочарованно протянул Поль, узнав о моем решении. Он обожал свет свечей, и я, признаться, тоже.

– Нет. Все, я выключаю свет, – предупредила я и улеглась в постель к нему под бок. Однако стоило ему меня обнять, как он напомнил мне Питера. Я твердила себе, что это Поль, но в темноте мои усилия были тщетны.

– Почему ты сегодня такая скованная? – обиженно спросил он, прижимая меня к себе. – Он что, сделал тебя фригидной? Тогда понятно, почему он меня прислал.

– Ты здесь не в командировке, – напомнила я ему. – Ты порождение его больной фантазии и приехал навестить меня на правах старого друга. – В течение последних трех месяцев Питер вел себя как самый обычный человек, и мне не верилось, что идея прислать ко мне клона принадлежала именно ему.

– А как у тебя с воображением, Стеф? Ты совсем его потеряла или он его убил?

– Он подарил мне счастье.

– Я тебе не верю, – отрезал Поль.

Я нахмурилась. Разговор перешел на другую тему, и мне это не нравилось. Я оставила его вовсе не затем, чтобы выслушивать упреки, а потом оправдываться. Я пожалела его и только поэтому позволила провести со мной ночь.

– Если бы ты была с ним счастлива, то и со мной бы развлекалась, как в прошлый раз. А так ты еще более зажата, чем он.

– Я не могу спать с вами обоими. У меня от этого голова идет кругом.

– А я не посторонний. Я и он – одно.

– В таком случае вы оба чокнутые.

– Возможно. Но мы оба любим тебя, – добавил он, словно это было оправданием.

– Я тоже тебя люблю. Просто я больше не хочу ввязываться в эту историю. В прошлый раз, когда я была с тобой, мне казалось, что я люблю тебя, а не его. Потом он вернулся, и я поняла, что люблю его по-прежнему, а тебя не люблю. К тому времени тебе уже отвинтили голову. От этого спятить можно! – Как я могу обсуждать с ним эту тему? Но он сам затронул этот щекотливый вопрос.

– А где у тебя голова, ты знаешь? – огрызнулся он.

– Не груби.

– Можешь ты помолчать хотя бы пять минут? – сказал он и поцеловал меня.

Как я ни старалась сдерживать себя, все завертелось сначала. Я почувствовала то же, что и в нашу прежнюю встречу, несмотря на все клятвы, которые себе дала.

– Нет! – выдохнула я и поцеловала его в ответ, ненавидя и презирая себя больше, чем его. Как все это нелепо и смешно! Стоило ему прикоснуться ко мне, и мои сдержанность и целомудрие улетучивались как дым.

– Вот теперь уже лучше, – произнес он, целуя меня, и мне захотелось его стукнуть. Но я этого не сделала.

Я продолжала целовать его и вскоре уже не могла оторваться от его губ. Если бы вечно лежать в его объятиях и целовать его! А едва он дотронулся до меня, как мне захотелось не только поцелуев, но и всего остального, и что самое ужасное, я не переставала тосковать по Питеру и воспринимала Поля как частичку его души. Теперь я при всем желании не могла бы сказать, кто есть кто, что есть что, с кем и что я делаю и почему. В конце концов, мне уже было наплевать, кто из них сейчас со мной в постели. Наверное, я тоже свихнулась. На меня снизошли покой и умиротворение, и даже двойное сальто, которое мы проделали с Полем, уже не казалось чем-то из ряда вон выходящим.

– Ты просто прелесть, – промолвил он, а я молча лежала и думала о том, какой все-таки странный подарок преподнес мне Питер и как много они оба значат для меня, хотя я больше люблю Питера, чем Поля, и так будет всегда. Но мне милы и дороги и чудачества Поля.

– По-моему, ты дурно на меня влияешь, – солгала я ему, чтобы заставить его почувствовать себя виноватым, коль скоро у меня комплекс вины отсутствовал полностью.

Все это дело рук Питера. Он создал Поля и прислал его ко мне. Если он был против, зачем подарил мне Поля? А вдруг это тест и Питер хочет проверить, насколько я верна и целомудренна? Да, в таком случае со мной и впрямь не все в порядке, поскольку, пока я спала с Полем Клоном, а не с каким-то незнакомцем, вопросы целомудрия и верности меня не особенно волновали. Поль во всем походил на Питера – одно лицо, тело и даже душа. Различными были только предпочтения в одежде да манера заниматься сексом, включавшая у Поля тройное сальто, что само по себе добавляло в отношения остроты.

– Вот и неправда, – возразил Поль. – Не делай из этого то, чего нет и не должно быть. – Последняя его фраза прозвучала для меня как полная бессмыслица.

– Ну тогда что это? Объясни мне. Я не в состоянии это понять, – сказала я, вконец запутавшись в его словах и собственных чувствах.

– Это фантазия. И в некотором роде продолжение его самого. А еще я дарю всякие драгоценные безделушки, которые будут напоминать тебе обо мне. – С этими словами он включил свет, полез в карман пижамы Питера, брошенной на полу, вытащил оттуда огромный бриллиантовый браслет и протянул мне.