Но я считал Суть величайшим подарком богов. И если бы не научился ею управлять, наверное, сошел бы с ума.

— Ну же! Расскажи! Как ты их увидел? — В отсветах пламени лицо брата казалось яркой картинкой в книге.

Я вспомнил ту ночь, когда это случилось. Странная ночь. До сих пор не могу избавиться от ощущения, что тогда произошло что-то важное. Вот только мне неведомо что.

— Это случилось в самую длинную ночь, когда Тень Проклятого пробирается на небо и ворует все звезды. Мы не видели почти ничего, даже свет факелов не мог рассеять тьму. Именно эту ночь выбрали льдистые чудовища, чтобы напасть на нас. Они призвали к себе в помощники хладных мертвецов. Мы с небольшим отрядом возвращались из Мертвого леса — нужно было охранять нашего врачевателя, чтобы он мог собрать особые травы, которые растут только там.

— Те, которые не растут больше нигде на Нептусе? — Один из мальчишек восторженно открыл рот.

Я кивнул.

— Да. Их. Он указывает, какие именно травы, семена и грибы ему нужны, а мы собираем и несем в Чертог. Некоторые из растений цветут только в самую длинную ночь, поэтому нам приходится покидать Чертог, чтобы найти их.

— Я знаю про такие цветы. Из них готовят лекарство для моей сестры. У нее сонная хворь. — Веснушчатый пацаненок смотрел на меня с уважением и неожиданным восхищением. — Отец говорит, что многие воины отдают свои жизни, чтобы их собрать, что Мертвый лес требует плату за свои дары. И эта плата — жизни воинов.

Мне даже стало неловко от того, с каким обожанием эти мальчишки сейчас на меня смотрели. Я никогда не воспринимал наши вылазки в Мертвый лес, как нечто настолько важное. Все, кто жил и проходил обучение в Эльд-фьялье, бывали в Мертвом лесу. Это было частью нашей жизни. Почти повседневность. С той лишь разницей, что мы действительно рисковали. Но умереть можно было в любой момент. Даже лежа в собственной кровати. Мы научились воспринимать смерть как неизбежность.

Но я не мог сказать об этом практически детям. Они верили, что я делаю что-то важное. В то время как мать считала мой выбор — блажью, а отец — упрямством.

— Если ты пойдешь даже в обычный лес не подготовившись, тебя ждет расплата.

Все одобрительно закивали, а Дакарих вспомнил, зачем мы собрались:

— Расскажи, как ты их увидел?

Я взглянул на усеянное звездами небо, вспоминая тот момент:

— Мы услышали рев льдистых чудовищ и поспешили в Чертог. Уже спускались с горы, когда по небу пронеслись раскаты грома. Сначала подумали, что это гроза. Но потом поняли, что ошиблись. Это было ржание черных коней. Даже издалека они казались огромными, как будто обожженными и выскочившими прямо из пекла. В их глазах пылал настоящий огонь. А из ноздрей вырывался дым. Они скакали то ли по небу, то ли по макушкам деревьев, и из-под их копыт вылетали искры.

— Огненные скакуны… — В шепоте Дакариха слышалось благоговение.

Я продолжил:

— Я смог разглядеть только очертания всадниц. Они были закутаны в черные плащи, которые развивались за их спинами, как… часть неба. Как будто за их плечами тянулись тени. Их кожа сверкала, будто усыпанная бриллиантовой крошкой. Это все, что я успел заметить. Они промчались так быстро, что показались нам всем видением. Но не могло же всем привидеться одно и то же?

Мальчишки дружно покачали головами.

— После этого случая некоторые пытались найти прибежище черных наездниц.

— И как?

Я пожал плечами:

— Один не вернулся в Чертог. Мы до сих пор не знаем, что с ним стало.

— Неужели сгинул?

Мне снова пришлось пожать плечами:

— Никто не сможет найти черных наездниц, пока они сами того не захотят.

*дис — девушка

* * *

Кожа постепенно восстанавливалась. В зеркале снова отражалось ставшее привычным лицо. Мне даже удалось взять себя в руки. Внешне. Потому что внутри все кипело. Суть вырывалась из-под контроля. Мне хотелось принять свой истинный облик, схватить Ле-ру и упрятать ее в самом потайном месте Нептуса. Чтобы никто и никогда о ней не узнал. О моей черной…

Я резко оборвал себя. Что за ерунда?! Почему вспомнился тот день, четыре года назад? Черные наездницы — красивая сказка. И даже если они существуют… Никто не выживал после встречи с ними, чтобы потом рассказать. Только из глубины времен дошла глупая сказка, что они созданы богами для таких, как я.

Пришлось садануть кулаком по стене. Это просто легенда. Никто не способен понять другого человека. Любви не существует, а страсть проходит.

Я вспомнил тот разговор у костра только потому, что это был мой последний день на Нептусе. Вот и все.

Кожа полностью восстановилась. Глаза тоже. Чужие желтые радужки осоловело пялились на меня из отражения. Я чувствовал себя злым и пьяным. Потерянным. Хотелось разгромить все кругом, сделать хоть что-то. Выплеснуть безудержную энергию, которой сейчас казалось слишком много.

Нужно отвлечься.

Потому что единственное, что идет на ум, это картинки того, как я возвращаюсь обратно, укладываю землянку животом на кровать и раздвигаю ее ноги. Так умопомрачительно широко, как может только она. От воспоминания о том, как она раскрылась, разведя бедра до прямой линии, едва не загорелась собственная кожа.

Член опять стоял. От тяжести в паху и яйцах хотелось лезть на стену. Мне необходимо трахнуть ее. Погрузиться в нее, чтобы ее горячая шелковистая смазка покрывала ствол и хлюпала, пока я буду долбиться в нее.

Хочу ее. Хочу землянку так, что зубы сводит и парализует. Не знаю, каким усилием продержусь, чтобы не наброситься на нее. Пока не сделаю, что задумал, нельзя к ней даже прикасаться.

Напоминаю себе, что она наверняка ничем не отличается от других шлюх с Земли. Все они истекали слюной, понимая, какие богатства их тут ждут, стоит только послушно выполнять все требования.

Но эта проклятая Ле-ра не такая. Совершенно. Нужно было забыть про нее. Отказаться. Но она прочно засела в голове. Я не просто хотел ее. Я хотел все о ней знать. Знать ее саму.

И как бы я ни пытался убедить себя, что лучше вернуть ее в Дом Похоти, понимал: я не смогу ее отпустить. Нужно что-то придумать.

У настоящего Командующего никогда не было постоянной шлюхи. Я на четыре года вообще отказался от женщин. Если сейчас все резко изменить… Не могу так рисковать. Но должен что-то придумать. Потому что отпустить ее, а тем более отдать кому-то, не смогу. В бездну мой план! В бездну тысячелетнюю войну и уничтожение Солина.

Это помешательство. Не могу я ради какой-то девки забыть обо всем, что делал. Но желание наплевать на все, забрать ее и вернуться на Нептус, чтобы там…

Я остановил себя. Воображение уже рисовало мою маленькую землянку, закутанную в меха и дожидающуюся меня в сторожевой башне. Она бы увидела, как я возвращаюсь из Мертвого леса и поспешила бы навстречу. А потом мы долго грелись бы в объятиях друг друга, горячие и потные, забывшие, что когда-то было холодно.