– Будь осторожен, – тихо произнесла Анна.

– Буду.

Егор отвернулся и вышел из дома.

Из своей комнаты выглянул заспанный и встрепанный Алешка. Увидел Максима и удивленно спросил:

– Мам, чего тут, а?

– Ничего, – ответила она. – Видишь, раненый. Медведь задрал. Чем задавать вопросы, лучше помоги мне.

– А что делать-то? – спросил Алешка.

– Поставь воду кипятиться. Полный чайник.

Алешка кивнул и прошлепал босыми ногами на кухню.

Примерно через полчаса все было закончено. Анна промыла и продезинфицировала раны, зашила их и перевязала. Все это время она заставляла себя не смотреть на окровавленное лицо своего пациента и не думать о том, кто перед ней.

Закончив перевязку, Анна поднялась со стула, но тут же пошатнулась и схватилась за спинку кровати, чтобы не упасть. Ее мутило. Хотелось на воздух.

– Алешка, иди к себе, – сказала она сыну.

– А ты? – спросил он, с тревогой вглядываясь в побледневшее лицо матери.

– Я в норме. Иди, говорю.

Сын, не возражая, ушел к себе в комнату. Анна повернулась и побрела к двери.

На улице ее вырвало. Она сорвала пучок жухлой травы и вытерла рот. А потом села на траву и закрыла лицо руками.

Когда же кончится этот кошмар, Господи?

– КОГДА Я СОЖРУ ТЕБЯ! – прошелестел по кронам деревьев северный ветер. – А СПЕРВА ВДОВОЛЬ НАИГРАЮСЬ!

10

Егор Соболев взял стакан, посмотрел на него и поставил обратно на стойку. Поднял взгляд на старика Пахомыча, сидящего здесь же, у барной стойки, и вдруг пододвинул стакан к нему.

– Выпей за меня, – сказал Егор старику. – Я сегодня спас человека от смерти. Хотя… возможно, он еще умрет.

Пахомыч взял стакан и молча выпил водку.

– Ежели спас, то чего такой кислый? – спросил он. – Радоваться надо.

– Радоваться? – Егор хмыкнул. – Ты не понимаешь. Да я сам хотел его кончить.

– Вот оно как… – Старик закусил водку кусочком соленого огурца и покосился на Егора. – Не боишься мне такое рассказывать?

– Тебе – нет, – ответил Егор.

– Правильно, – кивнул Пахомыч. – Я все равно через час забуду. А кому расскажу, так мне никто не поверит. Да и слушать не станут.

Он пододвинул стакан к Егору:

– Угости-ка еще. Чтобы уж наверняка памяти лишиться.

Егор подозвал бармена, похожего на пожилого мальчика, и указал ему глазами на стакан. Тот кивнул, взял бутылку «Таежной брусничной» и наполнил стакан наполовину. Егор пододвинул выпивку к старику Пахомычу. Тот взял стакан, смерил его взглядом, собираясь с духом, и залпом опустошил.

– Уф, хорошо пошла! – Пахомыч дернул плечами. Посмотрел на Егора. – Значит, вместо того, чтобы прикончить парня, ты его спас. А за что ж ты его так не любил?

– Мешал он мне. Кое в чем.

– Все мы кому-нибудь мешаем, – философски заметил Пахомыч. – Я вот, положим, всем тут мешаю. И ничего, еще живой.

– Ладно. – Егор швырнул на стойку пятисотрублевку и сказал, обращаясь к бармену: – Налей ему еще.

А затем повернулся и грузно зашагал к двери.

К стойке подошел пожилой охотник, которого весь поселок называл Иваныч. Выглядел он скверно: весь какой-то пожухлый, всклокоченный, опухший, словно всю ночь беспробудно пил, а к утру вдруг резко протрезвел.

– Мужики, – сипло проговорил он, обращаясь к бармену и старику Пахомычу, – вы моего Хвата в поселке не видели?

– Хват – это твоя собака? – уточнил худощавый бармен, похожий на постаревшего мальчика.

– Да. Мой охотничий пес.

– Я не видел, – сказал бармен.

– И я, – сказал Пахомыч. – А что, пропал?

– Пропал, – сокрушенно покачал головой Иваныч. – Погнался за зайцем и сгинул.

– Вернется, – обнадежил старик Пахомыч. – Погуляет и вернется.

Бармен поставил перед Пахомычем рюмку водки. Старик взял ее и хотел выпить, но покосился на несчастного Иваныча и сердобольно предложил:

– Выпьешь?

Иваныч вздохнул:

– Нет. Не хочу.

– Ну, как знаешь, – старик опрокинул водку в рот, поставил рюмку на стол и крякнул.

К барной стойке подошел невысокий мужчина в сером утепленном плаще. Черные волосы его, тронутые на висках сединой, были аккуратно подстрижены и зачесаны набок. Глаза скрывались за темными стеклами очков.

– Добрый день! – вежливо поприветствовал он бармена. – Кружку пива, пожалуйста.

Бармен поставил перед ним кружку. Пахомыч покосился на черноволосого и с любопытством спросил:

– Вы не здешний?

– Трудный вопрос, – ответил тот, прихлебывая пиво. – Я здесь когда-то жил. Но давно, десять лет назад.

– Вот оно что, – Пахомыч шмыгнул носом. – А откуда к нам прибыли?

– Из области, – ответил мужчина.

– И по каким же делам?

– Лес у вас тут хороший. Собираюсь погулять.

Пахомыч посмотрел на него с недоверием.

– В лесу нынче опасно, – сказал он. – С одной стороны шахта. С другой – Лешак.

– Лешак?

Пахомыч хотел что-то ответить, но бармен его опередил.

– Хватит нести всякую чушь, старик, – сухо сказал он. – И вообще, проваливай отсюда! Кредита у тебя здесь нет!

Мужчина в темных очках едва заметно усмехнулся, достал из кармана кошелек, вынул пятисотрублевую купюру и положил на стойку.

– Налейте ему еще, – попросил он.

Бармен нахмурился, но спорить не стал. Пока он наливал старику водки, мужчина в темных очках вновь повернулся к Пахомычу.

– Так что там за история с Лешаком? – спросил он.

Пахомыч опасливо покосился на бармена и негромко произнес:

– Да видели его у нас многие. Ну, не то чтобы многие, но были люди.

– А конкретней?

– Года три или четыре назад три шестнадцатилетние девчушки пошли в лес по грибы. И заблудились. Сутки блуждали в лесу, пока не наткнулись на Лешака. Он на них и набросился. Девчонки – бежать. Лешак гнал их несколько километров, до самой деревни.

– Значит, он их не поймал? – уточнил мужчина.

Пахомыч взял со стойки рюмку и покачал седой головой:

– Не-а.

Затем выпил и, крякнув, занюхал водку рукавом.

– И как он выглядел? – спросил мужчина в темных очках.

– Да известно как. Харя черная, вместо волос – зеленый мох. А ручищи длинные, как ветви деревьев, и с когтями.