– Погоди, мам…

– В чем дело, сынок? – удивленно глянула на него Катя.

– Да чего-то колбасит меня… Не могу. Всегда этого хотел, а тут… Мне даже во сне много раз снилось, как я эту кнопку нажимаю…

– Да? А чего мне свои сны не рассказывал?

– Так обидеть боялся.

– Правда? Надо же… Спасибо, сынок.

Никита пожал плечами, странно глянув на мать. Она и сама почувствовала неуместность этого «спасибо», тем более теперь, когда они стояли перед этой дверью… И сгладила неловкость улыбкой:

– Не дрейфь, сынок! Мы ж не милостыню просить приехали! Пусть только эта Марьяна попробует нам не обрадоваться!

И с силой вдавила палец в кнопку звонка. Тряхнула головой, расправила плечи, отступила на шаг от двери, за которой уже слышалось легкое цоканье каблучков.

Открыла моложавая женщина почти кукольной внешности, полненькая блондинка с кудряшками, с голубыми глазками и застывшей приветливой улыбкой на губах. Слишком приветливой, чтобы быть по-настоящему искренней.

– Марьяна?! – удивленно произнесла Катя, от неожиданности забыв поздороваться.

– Нет, нет, что вы! – махнула перед собой пухлой ручкой женщина, не убирая улыбку с лица. – Марьяны Борисовны дома нет, она же целый день в клинике… А вы, наверное, Екатерина Львовна, да? А это ваш сын Никита?

– Да… А вы, собственно…

– А я домработница, меня Наташей зовут! Вообще-то я только по утрам прихожу, и то не каждый день… Это Марьяна Борисовна меня неделю назад попросила, чтобы я была в квартире неотлучно. Чтобы вас поджидала, стало быть. Она боялась, что вы приедете, а дома никого нет… И мне строго-настрого наказала – ни шагу из квартиры, даже в магазин не выходить! Вот я и сидела, караулила вас до позднего вечера, пока Марьяна Борисовна не придет… Слава богу, вы приехали! Освободили меня из неволи!

– Тогда, наверное, нам войти можно? – с улыбкой переждала ее торопливый монолог Катя.

– Ой, конечно, что это я… Болтаю много, да. Есть за мной такой грешок, вы не обращайте внимания. Входите, входите! Чувствуйте себя как дома! Я вам сейчас все покажу, расскажу, обедом накормлю… Ой, сначала Марьяне Борисовне позвоню, скажу, что вы приехали! Наконец-то…

Квартира сразила Катю наповал. Такое она только в кино видела. Простор, воздух, ненавязчивый комфорт продуманного до мелочей интерьера. Роскошь, которая не лезет в глаза, но предлагает себя услужливо, даже некоторым образом стыдливо – теплыми плитами пола, удобными диванными подушками, переливом оконного витража, причудливо рассекающим дневной свет на множество лазурно-малиновых искр. Катя села на диван, осмотрелась исподлобья, боясь выказать удивление. Ага, еще и лестница имеется, уходит куда-то вверх вольным изгибом. Наташа поймала ее взгляд, пояснила торопливо:

– Там у них второй уровень, там кабинет и спальни… Хозяева недавно квартиру выше этажом выкупили и ремонт сделали. И мне тоже работы прибавилось, это же хозяйство мыть-убирать надо! А с другой стороны – Марьяна Борисовна мне зарплату прибавила… Я, кстати, ей позвонила, сказала, что вы приехали. Она уже в дороге… Минут через сорок будет. Ну, осваивайтесь, а я на кухне с обедом похлопочу!

– Скажите… А Павел? Он все еще на симпозиуме?

– Так сегодня и ждем как раз! Вечером самолет! Марьяна Борисовна хотела сама в аэропорт ехать, а теперь уж не поедет, конечно. Водителя за ним отправит.

– М-м-м, понятно… Водителя, да…

– Ага, своего водителя, Володю. Марьяна Борисовна слишком устает в клинике, не хочет за руль садиться. Ей проще водителю зарплату платить. Она бы и за вами машину послала, если бы вы сообщили, когда приедете. Но вы же не сообщили… А Марьяна Борисовна так занята в своей клинике…

Катя отвернулась к окну, пряча невольную скептическую улыбку. Слишком уж спотыкалась Наташа восторженным придыханием на этом имени – Марьяна Борисовна… Захотелось даже в какой-то момент встать и уйти, пока не поздно. Потом глянула на бледного Никиту, нервно сжавшего пальцы в замок, и выплыло из памяти заплаканное лицо Танюши, бегущей по перрону… Нет, нет. Эти обиженные эмоции – такая зараза! Нет, надо стряхнуть их, расслабиться. В конце концов, она сюда не психовать приехала, а материнский подвиг совершать! Отрывать от себя сына с мясом и кровью ему же во благо! И потому надо держаться с достоинством, соответствовать, так сказать…

Когда в прихожей хлопнула дверь, она была абсолютно спокойна. Ни один мускул нигде не дрогнул. Наоборот, расправила плечи, надела приветливую улыбку на лицо. Да, вот она я, Екатерина Львовна Романова! Мать своего сына Никиты Романова! Радуйтесь, что осчастливила вашу роскошь своим присутствием!

Новая жена Павла оказалась и правда страшненькой, и далеко не молодой. Низкорослая, корявая, черная и длинноносая, как галка. Но… Но! Надо признать, было в ней что-то агрессивно-обаятельное, клубилось вокруг теплой энергией. Веселая природная живость какая-то. Напор. Интеллигентная нагловатость, если можно так выразиться. Высокого качества панибратство. Вошла, поздоровалась и сразу в оборот их взяла, будто они сто лет знакомы и гостят в этом царстве благополучия каждое воскресенье!

– …А вы что, не обедаете, меня ждете? Ой, как хорошо… А я голодна как черт! Наташенька замечательно готовит, совсем разбаловала меня, нигде есть не могу, только дома! Может, она какого-нибудь снадобья в еду подсыпает, не знаю! Травушку-муравушку заманиху. Ну же, Катя, Никита, идемте обедать… А потом отдохнете с дороги. Там, наверху, спальни для вас приготовлены.

За обедом Марьяна ловко разговорила Никиту – на предмет предстоящей сдачи экзаменов в институт. Оказалось, была озадачена проблемой довольно основательно и знала, где какой в этом году конкурс и куда нынче модно «ломиться». Наверное, успела информацию изучить.

– А ты в школе хорошо учился, Никита?

– Вообще-то у него в аттестате всего одна четверка, и то случайная… – хвастливо встряла в их диалог Катя, с гордостью глянув на сына.

– Ой, так это же отлично! Значит, будем выбирать лучшее из лучшего! В общем, подумаем, порешаем…

– Да, конечно. Спасибо вам, Марьяна.

– Да что вы, Катя! Я так рада, что вы… Наверное, потому и суечусь от радости, и болтаю без умолку! И на мальчика сразу напала, гоню во весь опор… Успеем еще все обговорить! Ой, Катя, а вы вина попробуйте! Это мне один грузин подарил! Оно очень вкусное! Произведение искусства, а не вино! Да, еще хочу с вами кое о чем посоветоваться… Что бы мне такое Гришеньке в подарок купить, а? Он чем увлекается?

– Да не надо никаких подарков, что вы, Марьяна. Зачем?

Прозвучало холодновато, конечно. Вроде того – не лезь туда, куда не просят. Но Марьяна и не обиделась, сморщила губы в улыбке, распахнула глаза:

– Ой, простите, Кать… Простите, понесло Остапа от радости. Совсем я заговорила вас, да? Вы устали в дороге, а я трещу и трещу без умолку. Ничего, сейчас отдохнете до вечера… А к ужину Павел должен прибыть. Я ему звонила, он уже регистрацию прошел.