Внезапная остановка каравана на перевале была полной неожиданностью. Жертва заподозрила неладное в самый последний момент, но ее уже ничто не могло спасти. И вот теперь одиннадцать беспечных всадников медленно приближались к своей гибели. Керсад поднес к губам боевой рог и дунул в него, подавая сигнал к атаке.

* * *

Когда прозвучал звук сигнального рога и на склоне горы появились враги, размахивающие оружием, то Саня испытал облегчение. Все время, пока каппадокийцы двигались к вершине перевала, он мучился сомнениями.

«А что, если пленник соврал скифам и там нет никакой засады? Или горцы, заподозрив неладное, ушли, отказавшись от атаки на караван. Хорошо же мы будем выглядеть в глазах купцов и этого надутого индюка Шавера», – с тревогой думал Громов, наблюдая за поднимающимися на перевал всадниками.

Поэтому он даже обрадовался, когда увидел атакующих горцев. Отбросив все сомнения, Саня скомандовал арбалетчикам открыть огонь по хлынувшим со склонов разбойникам. Внезапно загрохотало, и на Шавера и его людей посыпались большие камни со склонов гор. Командир каппадокийцев и семеро его воинов сразу же погибли под ударами огромных валунов. На остальных растерявшихся всадников набросились сбежавшие вниз вслед за обвалом горцы. На узкой дороге, усеянной камнями, каппадокийским всадникам было трудно развернуться, и они один за другим падали под ударами врагов.

Около четырех десятков горцев напали на девятерых оставшихся с караваном каппадокийцев, которые, потеряв своего командира, совершенно растерялись и бестолково суетились перед повозками, не зная, как действовать дальше. Накатившая волна атакующих врагов нахлынула на них, и там началась резня.

Керсад с семью десятками своих воинов бежал вниз по склону к пехотинцам, державшим в руках непонятные штуки. Ему совсем не нравился правильный ровный строй противников. Они не суетились и не сбивались в кучу. Эти непонятные пехотинцы спокойно ждали приближавшихся горцев, которые быстро неслись на них по склону, ревя, как горная лавина. Но место вождя всегда на острие атаки. Поэтому Керсад сейчас бежал впереди, размахивая мечом и ревя боевой клич. Вот вражеские пехотинцы синхронно подняли свое загадочное оружие, и навстречу бойцам Керсада понеслась свистящая смерть. Около двадцати горцев упали, сраженные короткими блестящими стрелами. Одна из таких стрел попала в Ракода – двоюродного брата Керсада, который бежал рядом с вождем. Стрела пробила щит и металлическую нагрудную пластину панциря Ракода, отбросив воина на два метра назад. Он умер мгновенно.

Эолай быстро перезарядил свой арбалет и поймал в прицел фигуру горца в блестящей кирасе из желтого металла и в бронзовом шлеме с ярким синим плюмажем, мчащегося впереди с мечом в руке. Стрелок задержал дыхание и нажал на спусковой рычаг арбалета. Горец упал, выронив меч и потеряв свой шлем. Эолай удовлетворенно хмыкнул и начал быстро перезаряжать свой арбалет.

Керсад несся вперед, подбадривая своих людей, которые дрогнули, понеся значительные потери от обстрела. Он горел желанием добежать до вражеских стрелков и порубать их на мелкие кусочки.

– Пленных брать не будем! – буквально рычал вождь горцев сквозь зубы.

Внезапно он почувствовал сильный удар в грудь и упал, сильно ударившись спиной о каменистый склон и выронив меч.

«Я должен встать! Почему же я лежу?» – удивленно подумал Керсад, потом он увидел оперенье блестящей стрелы, торчащее из его груди, и умер…

Он не видел, как после второго залпа арбалетчиков захлебнулась атака его воинов. Кто-то закричал, что вождь убит, и среди горцев, и без того понесших серьезные потери, началась паника. Горцы остановились. Третий залп арбалетов превратил гордых воинов в паникующее стадо, и уцелевшие горцы кинулись бежать.

– Разойтись!! – скомандовал Громов, увидев, что враг бежит.

Арбалетчики шустро прыснули в стороны, освобождая проходы для кавалеристов. Прозвучала следующая команда, и всадники отряда поскакали в атаку через образовавшиеся проходы в строю арбалетчиков. Впереди на Пирате скакал Саня, легонько помахивая «Жизнеловом» и прикрывая грудь щитом, висевшим на левой руке. За ним мчались кавалеристы отряда, выкрикивая имя своего командира как боевой клич. Арбалетчики бежали следом. Саня догнал улепетывающего во все лопатки горца и с оттягом наискосок рубанул мечом. «Жизнелов» разрубил спину врага, окрасившись в красный цвет.

Всадники врезались в отступающую толпу горцев, рубя направо и налево. О сопротивлении не могло быть и речи. Враги просто бежали, спасая свою жизнь, побросав в панике щиты и оружие (без них человек может бегать гораздо быстрее). Паникующая толпа докатилась до головы каравана, где горцы рубились с каппадокийцами и телохранителями купцов. Страх вещь очень заразительная. Тем более если твои товарищи бегут в панике у тебя на глазах, спасая свою жизнь и крича от страха и боли.

Победа была полной! Враг в панике бежал с поля боя, роняя оружие, щиты и элементы доспехов. Саня очень вовремя подоспел со своими всадниками, чем спас жизнь Нестору, двум его телохранителям и шестерым каппадокийцам. Алкмен, компаньон Нестора, к сожалению, погиб. Дротик, прицельно брошенный горцем, пробил ему сердце.

Громов запретил своим воинам дальше преследовать убегающих врагов. Склон горы был усеян камнями и на нем лошади могли сильно покалечиться. К тому же горцы, хорошо знающие местность, могли устроить засаду своим преследователям. Галаты, разгоряченные погоней, с большой неохотой отказались от преследования. Они умоляли Саню позволить им догнать бегущих горцев, но он был неумолим и запретил им даже думать о погоне.

После подсчетов потерь выяснилось, что были убиты четырнадцать каппадокийцев вместе с их командиром, купец Алкмен и трое его телохранителей. Отряд же Сани не понес потерь в этом бою. Возницы каравана тоже не пострадали. Они как люди невоенные в начале боя ловко попрятались под своими повозками, предпочитая там переждать до окончания сражения. Горцы потеряли шестьдесят восемь воинов. Это можно было считать блестящей победой, о чем Громову заявил Деметрий, а бойцы отряда радостными криками подтвердили его слова.

Потом воины с разрешения командиров начали обшаривать тела поверженных врагов, деловито добивая тяжело раненных горцев (ведь легкораненые почти все смогли удрать). Глядя на это, Саня не вмешивался. Во-первых, он не любил бандитов (насмотрелся на них еще в той жизни), а во-вторых, он прекрасно понимал, что люди с такими ранами в этом мире все равно долго не протянут. У них ушло два часа на то, чтобы собрать трофеи, разобрать завалы на дороге и похоронить своих убитых, насыпав над ними холм из камней. Горцев решили не хоронить. Громов только распорядился, чтобы их выложили в ряд вдоль дороги. Он рассудил, что соплеменники рано или поздно должны вернуться на место этой бойни. Вот пусть они их и хоронят, а каравану надо спешить дальше.

Здесь же отряд пополнился новыми бойцами. После похорон к Сане решительно подошел один из уцелевших каппадокийцев по имени Гортак и попросил зачислить его вместе с товарищами в отряд. Громов переглянулся с Деметрием и, увидев в его взгляде согласие, дал добро. Обрадованные каппадокийцы быстро принесли присягу, поклявшись Митрой[46] и своими предками. Так отряд пополнился еще шестью неплохими всадниками, которые поступили под чуткое командование сержанта Лиска.