Гейб убрал с лица Тесс мокрую прядь волос.

– По-моему, она права. Доктора сделают все, что от них зависит.

Тесс собиралась выразить очередной протест, но, посмотрев в печальные глаза Гейба, передумала.

– Извини. Я не права. Должно быть, ты ужасно устал. – Она взяла его под руку и увела от дверей медпункта. – Да, день сегодня выдался не из легких. – Обернувшись, Тесс сурово посмотрела на медсестру: – Учтите, мы еще вернемся.

Подойдя к лифту, они увидели прикрепленную к дверям табличку: «Не работает». Оставлять лифт функционирующим администрация отеля не решилась – в случае отключения электричества кто-то мог застрять между этажами. Гейб невесело вздохнул.

Тесс положила голову на его плечо.

– Я всегда считала, что лучший способ дать выход адреналину, – взобраться пешком на седьмой этаж!

– И все-таки ты особенная женщина, Тереза Дрисколл. Еще находишь в себе силы смеяться! – Гейб ласково поцеловал ее в макушку.

– Только когда я с тобой рядом, Гейб Моралес. В другое время… впрочем, ты и сам знаешь, что я собой представляю в другое время.

Они нашли лестницу и начали подниматься. Только теперь Гейб почувствовал, как сказался на ногах и спине непрерывный сорокавосьмичасовой марафон.

– Так вот, Тесс, послушай меня. Ты действительно потрясающий человек. Ну скажи: многие ли решились бы броситься в неуправляемую стихию, чтобы спасти старика?

Опередив его на пару ступенек, она остановилась и посмотрела сверху вниз:

– Многие ли решились бы? Но, Гейб, без твоей помощи я ни за что в жизни не дотащила бы Папу до машины.

– Дотащила бы… Да я уже тогда на ногах от усталости не стоял. – Он смущенно улыбнулся. – К тому же… снизу ты смотришься чертовски привлекательно. Так и хочется жить дальше.

Тесс поднималась по ступенькам, а Гейб смотрел на округлые очертания ее обтянутых джинсами бедер и благодарил Бога за то, что он, создавая женщину, прекрасно продумал все изгибы и выпуклости. Наконец его сердце обрело покой: они с Тесс в безопасности, вдали от смертоносного урагана.

На уровне третьего этажа свет в последний раз неуверенно мигнул и погас. Дальше пришлось пробираться в полной темноте.

– Тесс, ты в порядке? – спросил Гейб.

– Прекрасно, – запыхавшись, ответила она. – Только обещай мне, что на седьмом этаже мы найдем горячий душ и мягкую постель. Ах да, совсем забыла. Еще хорошего массажиста с нежными и сильными руками.

– Нет, лучше симпатичную массажистку, которая встретит нас с бокалом «Маргариты» в руке.

Удивительно, что он еще способен шутить.

– Извини, Моралес, но это моя фантазия. Ладно. Предлагаю компромисс. Некрасивая массажистка с «Пина-Колада» для меня и с «Маргаритой» для тебя. Идет?

Несмотря на усталость, Гейб улыбался. Если уж судьба распорядилась так, что стихию он должен встретить с женщиной, то пусть это будет Тесс Дрисколл. В горе и в радости, в испытании и в счастье он предпочитал идти рядом с ней. Конечно, на седьмом этаже не сыщется не только теплой постели, но и лишнего дюйма холодного, жесткого пола, на котором, свернувшись калачиком, не снимая мокрой одежды, можно переждать ураган.

Пространство под крышей отеля «Ла Конча» было переполнено людьми. Кое-кто захватил с собой фонарь, и, пробираясь через холл, Тесс ужаснулась – целые семьи ютились у стен, между колоннами; плакали дети, мужчины и женщины сидели на полу, некоторые так и не успели избавиться от карнавальных костюмов. Ресторан выглядел куда более приветливо. Несмотря на закрытые фанерой окна и стеклянные двери, зал освещался несколькими тускло горящими лампами. Сесть было негде – те, кто прибыл раньше, заняли стулья, высокие табуреты у стойки бара, пол. На улице бушевала буря, завывал ветер, но здесь было спокойно. Группа уличных музыкантов в праздничных одеждах развлекала публику ритмичными мелодиями бразильского джаза, кто-то негромко пел.

Правда, тут и там Гейб замечал испуганные лица, широко раскрытые от страха глаза, слышал приглушенные голоса. Без сомнения, райский остров переживал один из худших дней в своей истории.

Держась за руки, они осторожно огибали сидящих и лежащих людей, пока не оказались у стойки бара.

Пожилой бармен покачал головой:

– Гейб, дружище, ты ужасно выглядишь. Какого черта ты делал на улице столько времени? – Он потрогал тыльной стороной ладони его мокрый лоб.

Многие из находившихся здесь людей подняли головы. Среди них Гейб увидел сотрудников редакции «Трибюн». Его обступили со всех сторон, задавая вопросы. Одним хотелось узнать последние новости об урагане, другие изумленно разглядывали шефа, сравнивая его с единственным уцелевшим после кораблекрушения.

Предвкушая долгий разговор, Гейб попросил:

– Космо, приятель, приготовь-ка моей даме пина-коладу, а мне стаканчик «Маргариты». Да покрепче.

Тесс видела, как с разных концов зала подходят люди, окружая Гейба плотной стеной. Он поднял руку, требуя внимания.

– Итак, мы снова с вами вместе, дорогие мои друзья и соратники. Вы спрашиваете, что я видел. Честно признаюсь, картина буйства стихии еще долго не исчезнет из моей памяти. Повсюду поваленные деревья, разбросанные щиты и доски, вода потоками несется по асфальту. Правда, большинство построек пока цело.

По залу прокатился вздох облегчения.

– С другой стороны, прежней «Трибюн» вы уже не увидите. – Гейб с грустью обвел глазами лица сотрудников, будто извиняясь за природу. – Многие из вас жаловались на тесноту в помещении. Что ж, отныне пространства хватит всем. – Он невесело усмехнулся. – У нас больше нет крыши. Но ничего. Общими усилиями мы отремонтируем офис. Мы обязательно справимся.

Люди по-разному реагировали на известие. Тесс заметила на лицах у одних горькие усмешки, у других – неприкрытый страх. Кое-кто шутил. Но никто не остался равнодушным к судьбе их общего дома, обещая, как только представится возможность, взяться за дело. Сердце Тесс переполнялось гордостью за Гейба. Больше всего на свете ей хотелось крепко сжать его в объятиях, прямо сейчас, на виду у всех, и никогда, никогда не разжимать их…

– И вот что еще. – Услышав слова Гейба, все снова замолкли. – Не знаю, как это произошло, но наш Папа, всеми горячо любимый Папа оказался на улице. Сейчас он внизу, под присмотром докторов. Если Папа поправится, мы все поблагодарим за его спасение вот эту замечательную, красивую женщину. Терезу Дрисколл.

Люди аплодировали. Тесс, промокшей до нитки, с растрепанными мокрыми волосами, висевшими словно пакля, с размазанной по щекам тушью, совсем не хотелось становиться сейчас центром всеобщего внимания. Она вспыхнула.

И тут Тесс заметила на себе пристальный взгляд Гейба. Сколько любви, сколько желания было в его потемневших глазах! В одно мгновение Тесс поняла, что красота – не главное. Главное – она любима! И еще одно радостное чувство переполняло ее сознание. Как бы его назвать? Пожалуй, чувство причастности. Общности. Единства. И чувство семьи. Хотя нет… Сожаление, как черная тень, оттеснило только что родившееся ощущение. Настоящая ее семья – за сотни миль отсюда. Она должна вернуться домой.