Стук в окно заставил меня вздрогнуть и опасливо покоситься в сторону ночной темноты. Борясь с желанием увильнуть от неминуемого разговора, на какое-то время я затаилась, но стук повторился. Он стал настойчивее и грозился привлечь ненужное внимание, потому я всё же сорвалась с места и осторожно распахнула окно. И не успели створки разойтись в стороны, как Никита запрыгнул на подоконник и, ощутимо удерживая за шею, жёстко впился мне в губы.

– Теперь ты мне должна, – самодовольно оскалился он. – Бабуля мне мозг выела, – смеясь, добавил тут же. – Ты чего взбрыкнула?

– Мне нужно было кое-что обдумать, – обтекаемо прошептала я. Никита вскинул брови и подался вперёд.

– Как интересно… – пророкотал он, пристально разглядывая моё лицо. – Расскажешь?

Его ладонь уже настойчиво разминала мою шею, но вместо ожидаемого стона блаженства я выдала лишь нервную виноватую улыбку.

– Не сейчас, извини.

– Май, я обидел тебя чем-то? – уже всерьёз обеспокоился Никита и я замялась.

Признаний сейчас хотелось меньше всего, а он не давал и шанса избежать прямого пытливого взгляда, который отчего-то, несмотря на темноту, ощущался особенно остро. Что я могла ему сказать? Что, выскочив замуж едва исполнилось девятнадцать, я потеряла так много… Что, может, именно поэтому меня буквально подбрасывает от удовольствия… Или причина в другом, и я сейчас старательно пытаюсь её затоптать, только бы не признаться себе, что дело в одном конкретном человеке. И голова кружится от переизбытка эмоций, а вовсе не оттого, что он улыбается, глядя на меня…

– Ты мне нравишься, Май, – неожиданно начал Ник и я задержала дыхание, пытаясь распознать и малейшие эмоции. Его и свои. А, главное, уловить отклик, который рождается в душе, в ответ на эти слова. – Я в отца пошёл. Романтик. Из тех, что влюбился и пропал. Из тех, что готовы отдать душу, сердце, мозг – да всё! Чувства ставят меня на колени. И я скажу тебе… это здорово! – выразительно хмыкнул он, ничуть не стесняясь подобных признаний. – Что так смотришь? Перегибаю с откровением? – чуть нервно рассмеялся Ник, а я так и не смогла вдохнуть.

– Нет, я… – я вдруг смутилась собственной неуклюжести в словах. – Я, скорее, удивлена, что в наше время можно услышать нечто подобное. В смысле, услышать-то можно, – поторопилась пояснить я, – и даже нередко, но… но я тебе верю, – совершенно нелепо заключила я и прикусила губу, борясь с нестерпимым желанием зажмуриться и не чувствовать на себе этого требовательного взгляда.

Завьялов, поторапливая меня, прочистил горло.

– Ну… да, и что? Ты не поделишься откровением в ответ?

– Ты мне нравишься. Очень, – опешила я от его подобной прямоты. Никита скривил губы, пытаясь оценить степень моей «щедрости».

– Ну что ж… Уже неплохо, – фыркнул он в итоге и сорвал с моих губ последний на сегодня поцелуй. – А о своих мыслях ты мне обязательно расскажешь, – потрепал он меня по щеке, словно неразумного ребёнка и, спрыгнув с подоконника, скрылся в темноте.

Утро началось жарко. С весьма нескромной эротической фантазии. Низ живота пульсировал желанием, а умелые губы ловко контролировали мои нетерпеливые стоны. Я вздрагивала и замирала, я металась по простыне, я кусала губы и поджимала ягодицы, надеясь схватить за хвост то самое острое удовольствие, но всякий раз оно ускользало, не позволяя запомнить даже свои очертания. Очередной сдавленный стон привёл меня в чувства, и я поняла, что широкие мужские плечи вовсе не иллюзия и не плод фантазии, а вполне материальный объект. И это был Завьялов. Именно он воспользовался моим бессознательным состоянием, и он удерживал меня на грани, не позволяя сорваться в оглушительный оргазм.

– Утро доброе, – обезоруживающе улыбнулся он и припал губами к моему подрагивающему в предвкушении продолжения животу.

Цепочка коротких поцелуев совсем скоро приблизила Завьялова к моему лицу, и я могла физически ощутить его шальное настроение, которое сейчас буквально разрывало мою картину мира. Им двигало единственное правило: никаких правил. И, чёрт возьми, мне это нравилось! Ну, или я не до конца проснулась…

Никита вошёл в меня одним плавным движением и буквально выпил мой нетерпеливый стон. И я открывалась ему навстречу. Без сомнения и стеснения. Без тормозов, которых прежде не теряла. Я вовсе не хотела забыться. Я хотела ощутить себя новую, другую, совершенную. И он точно знал, как этого добиться.

Утренний секс вышел скорым, неприхотливым, чуточку ленивым и, только кончив, я вдруг вспомнила о том, что за стеной живёт хозяйка. Пожилой человек, между прочим! Завьялов тут же получил по плечам и был безжалостно отвергнут.

– Никит, ты совсем рехнулся?! – шарахнулась я, пытаясь прикрыться светлым пододеяльником, при этом опасливо косилась на дверь, которая могла распахнуться в любое мгновение. – Что ты вообще здесь делаешь? – подтягивая пододеяльник до самого подбородка, я дёрнулась в сторону, не позволяя приблизиться.

– Если это вместо «спасибо», то я не согласен, – вдруг рассмеялся он. – Ты чего такая дикая?

– Беспокоюсь о том, что обо мне подумает твоя бабушка!

– Ничего не подумает. Она ещё с утра ушла к подружке.

– С утра?! – ужаснулась я, – а сейчас сколько?

– Всего только десять, не дёргайся, – азартно улыбнулся Ник и задорно мне подмигнул. – Как ты смотришь на то, чтобы продолжить? – предложил он игривым тоном и двинулся на меня. И именно в этот момент раздался голос его бабули:

– Никитушка, ты дома?

Судя по ощущениям, я сначала побелела как мел и только потом осознала, что прикинуться стенкой не получится. Дёрнулась сперва в одну сторону, затем в другую, беззвучно взвыла, понимая, что спрятаться в комнате банально негде! Ник при этом особо не суетился, но шорты, правда, потрудился натянуть. Он грубо толкнул меня в плечо, заставляя стать за шкаф, и именно в это мгновение дверь всё-таки распахнулась, и запах лёгких женских духов разлетелся по комнате. Секундная пауза грозилась отозваться моей скорой смертью, лицо Никиты, которое было ровно в поле моего зрения, не выражало никаких эмоций, но Мария Степановна всё же озвучила мысль, которую переваривала всё это время.

– Никита, ты разве не знаешь, что заходить в комнату к девушке в момент её отсутствия неприлично? – удивилась она и я готова была вздохнуть от облегчения, но так и не вздохнула, чтобы себя не выдать.

Завьялов сориентировался мгновенно и недоумённо пожал плечами.

– Ба, ты же сама просила присмотреть, – вроде как удивился он и даже развёл руками. – Вот я и смотрю! Зашёл, чтобы позвать Майю на реку, а её нет. Ты, случайно, не видела, когда она ушла?

– Вот уж не знаю… – подивилась Мария Степановна, но долго рассуждать не стала. – Да и то, что ты приглашаешь Майюшку на реку, вовсе не объясняет твоего внешнего вида. Ты почему не одет?

– Так, жарко, ба! – совершенно по-мальчишески вздохнул Никита и поплёлся к выходу из комнаты. – А ты чего вернулась? Забыла что?