Я попыталась выпрямиться. Это простое движение чуть не свело меня с ума от боли.

— Может быть, отвести тебя в госпиталь? — испугалась Роза.

— Нет! Ты разве не слышала, что сказала Шона? Они в госпитале никого не лечат, это просто зал ожидания… перед концом.

Я старательно избегала смотреть на трубы. А еще пыталась не думать о том, что не попади Рода в госпиталь, то в швейной мастерской не освободилось бы место для меня самой.

Я сделала глубокий вдох, чувствуя железный привкус крови во рту. Раненая рука болела так, словно ее жгли на костре, но даже через эту боль я продолжала ощущать под пальцами красную атласную ленту.

— Знаешь что, Роза? Моя бабушка говорит: «Если не светит солнце, используй дождь на всю катушку!»

— А дождь действительно идет, — сказала Роза, стирая со своего лица капли.

— Все это напоминает одну из твоих сказок, в середине которой герои попадают в трудную, ужасную ситуацию, из которой, казалось бы, невозможно выбраться, однако в конце концов они это делают и выходят победителями.

— Будь мы с тобой сейчас в сказке, я позвала бы орла, чтобы он подхватил нас и унес отсюда прямо в Город Света. Там мы опустились бы возле фонтана, умылись из него, а затем укатили на роскошном автомобиле прямиком в кондитерскую лавку.

— Запаздывает твой орел, — вздохнула я, услышав лай собак. — Так что давай спасаться сами. Бежим к себе в барак и спрячемся на своих нарах до самой вечерней проверки, а после нее попробуем уговорить Балку, чтобы она как можно скорее нашла для нас новую работу.

— И желательно такую, где нет шансов вновь столкнуться нос к носу с Карлой, — добавила Роза.

— Или столкнуться, когда у одной из нас в руке будет большая чугунная сковородка, — мрачно уточнила я.

Я вдруг вспомнила тот случай, когда бабушка встала посреди ночи в полной уверенности, что в дом забрались воры. Она взяла в одну руку тяжелую сковороду, а в другой руке держала старую хоккейную клюшку. Ужасающе. Она так была разочарована, когда поняла, что это просто бродячая кошка залезла к нам в дом через открытое окно.

— Знаешь, Элла, я никогда не говорила тебе, что ты за зверь, — улыбнулась Роза.

— Скажи сейчас, — осторожно сказала я.

— Лиса.

— Лиса?

— А почему нет? Лиса очень привязана к своему маленькому семейству, она очень живучая и может приспособиться к любой обстановке. У лис острые зубы для охоты на дичь и защиты от врагов, но при этом они такие мягкие, теплые, их так приятно обнимать. Правда, фермеры лис не любят, но нельзя же иметь все и сразу, верно?

Что ж, быть похожей на лису не так уж плохо. Я здоровой рукой взяла Розу за руку, и мы с ней сразу стали похожи на пожилую супружескую пару.

— Ну что, приступим, моя дорогая?

— Приступим, — кивнула она.

И мы, рука в руке, шагнули в грязь, чтобы начать наш общий путь к спасению.

Мы с Розой стояли вместе и смотрели на чудовищный инструмент для пыток, который назывался гладильным катком. Это была машина с крутящимися ручками, металлическими шестеренками и деревянными валиками. Мы смотрели на нее с ужасом и удивлением. Воздух вокруг нас был густо наполнен горячим паром. Заворчала стоявшая позади нас огромная женщина, наша новая начальница. Она возвышалась в тумане, словно вставшая на задние лапы медведица, которая раздумывает, то ли сплющить и сожрать нас с Розой, то ли плюнуть на нас и оставить в живых.

— За работу! — указала она кивком головы на машину.

Это было первое слово, которое мы услышали от нее за все время. Глаза у Медведицы были маленькими, прозрачными и пустыми, лишенными признаков мысли.

Роза закатала рукава, обнажив свои мускулы, которые были у нее не больше пчелиного жала. Взялась за ручку, торчащую с одного бока машины. Медведица невнятно зарычала. Я схватила своей здоровой рукой сложенную простыню и, как смогла, принялась заталкивать ее между прокатными валиками. Роза налегла на ручку. Тяжелые валики едва шелохнулись. Ручка дернулась. Роза проворно отскочила в сторону, а машина вдруг ожила и затянула в себя простыню, потащив и меня вместе с ней. Я поспешно выпустила простыню из руки и, к счастью, успела сделать это прежде, чем жуткий механизм уволок бы меня следом за простыней, чтобы прокатить между своими валиками.

Да, не случайно эту чудовищную машину назвали гладильным катком. Но лично с меня одной изуродованной руки было вполне достаточно. Больше не нужно, спасибо.

Медведица взревела. Простыня застряла, до половины зажеванная валиками катка, и только смялась еще сильнее, чем раньше.

— Мы справимся! — сказала я, смахивая пот со своего лица. — Нам только нужно попрактиковаться немного. Мы никогда до этого на катке не работали.

— Не работали! Они никогда раньше катка и в глаза не видели! — взвизгнула женщина, словно тень, следовавшая повсюду за Медведицей. Сказав это, она вдруг задергалась и захохотала, как гиена. От ее смеха я готова была сойти с ума. — Они не знают, как работает каток! Все оказалось не так легко и приятно, как вы ожидали, да? Это вам не пуговицы пришивать, ха-ха-ха!

Роза повернулась к Гиене и подняла бровь. Гиена заткнулась и замолчала.

Медведица посмотрела на меня, на каток, на Розу, подумала немного и коротко приказала:

— Вон!

— Нет, погодите, — поспешно возразила я. — Знаете, мы очень быстро всему научимся, мы способные. Вы просто покажите нам, как надо делать.

— Вон!

Гиена захихикала.

Первый день в прачечной Биркенау был нами провален.

— Моя бабушка всегда говорит, что, если ты хочешь увильнуть от работы, сделай вид, что совершенно с ней не справляешься, — сказала я Розе, которая выглядела очень бледной и угрюмой. — Вот почему дедушка никогда не звал нас с бабушкой помогать ему чистить забитые опавшими листьями дренажные канавы или водосточные трубы. А все потому, что мы в самый первый раз так помогли ему, что второго раза он бы не выдержал.

— Ну, сегодня нам и прикидываться не пришлось, — хмыкнула Роза.

У них это называлось моечным цехом. Нет, не для полосатых, разумеется, была устроена эта прачечная, а только для стирки грязного белья и обмундирования охранников и офицеров. Что такое моечный цех? Это несколько низеньких серых зданий с каменными полами, в которых имелись канавки для стока воды, построенных вокруг мощенного булыжником двора. Никаких стиральных машин здесь не было — зачем тратить электричество, если у вас имеется неограниченное количество полосатых, которые вручную сделают любую, самую грязную и трудную работу?

В моечном цеху работало около тридцати женщин, которые терли на стиральных досках серые гимнастерки, жамкали серо-зеленые брюки в чанах, полоскали под кранами серые панталоны.