— Гм, не подумал.

— Зато я подумал, — сказал Николай. — Ты у нас красавчик, тебе и карты в руки. Выбираем место, где много девушек…

— Студенческий городок, — подсказал Роман. — Там и кафешек полно, и девушек.

— Подходит, — согласился товарищ. — Садимся там. Обедаем. Ты выбираешь подходящую кандидатуру и влюбляешь ее в себя с первого взгляда. Врешь ей что-нибудь, просишь снять квартиру, не замерзать же тебе на улице…

— А если она со мной останется?

— Ты выбирай порядочную и молоденькую, — посоветовал Николай. — Такую, которую родители не отпустят. Поухаживаешь за ней. В кино поводишь, в театр, в кафе.

— Вы это о чем? — подозрительно спросила Алена, неслышно появившаяся сзади.

Она была в куртке, но без капюшона и головного убора, так что на волосах ее оседал снег, порождая неуместные ассоциации со снегурочками и прочими сказочными героинями, с которыми у нее не было и не могло быть ничего общего, разве что в детстве, когда она была наивной и невинной девочкой, не знавшей и не умевшей добрую половину из того, что знала и умела теперь.

«Зачем, зачем я ее люблю?» — подумал Роман.

Мысль Николая была значительно проще и точнее: «Я люблю ее». Это было доминирующее чувство, которое он испытывал всякий раз, когда смотрел на Алену или вспоминал ее. Оно было таким же реальным и осязаемым, как, например, голод, усталость или боль, только сильнее. И неотступнее.

— Потом расскажем, — сказал Николай. — Сейчас расходимся и встречаемся…

— …в студгородке, — вставил Роман. — Там возле остановки есть двухэтажное кафе… Как же оно называется?

— «Венера и Марс», — легко припомнила Алена.

Без косметики и с темными кругами под глазами она выглядела старше, чем привыкли считать ее спутники. Но оба не замечали этого.

Собравшись вместе в кафе, полном молодых девчонок, модных, разноцветных, чистых, хорошо пахнущих, Роман и Николай по-прежнему отдавали предпочтение Алене. Они бы не променяли ее ни на одну из здешних красоток. На всех скопом тоже не променяли бы. Однако вызвать в ней ревность Роману было приятно. А еще ему хотелось продемонстрировать, как легко он заводит знакомства и как умеет очаровывать девушек.

Закончив есть, он посидел немного, окидывая зал зорким, все примечающим взглядом коршуна, а потом решительно встал и подсел к двум брюнеткам с такими идентичными прическами, словно они одновременно постриглись у одного мастера, а потом еще и покрасили волосы одинаковой краской.

— Как думаешь, получится у него? — спросила Алена.

— Надеюсь, — ответил Николай, цедя нагревшееся пиво.

— Вы много взяли?

— Как договаривались.

— В надежном месте спрятали?

Задав этот вопрос, Алена опустила взгляд и поспешно вернула его на место, чтобы смотреть Николаю в глаза. Он заметил это быстрое движение и, подчиняясь внутреннему импульсу, сказал:

— Да. Один овраг за городом. Мы с Ромкой стреляли там недавно. Ни души вокруг. Там никто не найдет.

Говоря, он напомнил себе, что нужно будет предупредить Романа, чтобы тот не проболтался. Николай очень любил Алену, но не верил ей. Преклонение перед ней странным образом сочеталось с пониманием ее натуры. Может быть, Николай просто был устроен так, что не мог полюбить порядочную девушку с чистой душой? Он не раз спрашивал себя об этом и, кажется, был готов признать, что да, так оно и есть. Война и привычка хладнокровно убивать других не проходят бесследно. «Ну и пусть, — сказал себе Николай в очередной раз. — Лучше пусть такая любовь, чем никакой. Без любви я пропаду. Мне станет незачем жить».

Он вопросительно взглянул на вернувшегося Романа.

— Порядок, — доложил тот, самодовольно улыбаясь. — Вечером я иду с девчатами на концерт Джомолунгмы, а до того они помогут нам с поисками жилья. Мы археологи, отстали от группы, все документы уехали с багажом.

— Разве не логичнее, если бы мы поехали догонять своих? — усомнился Николай, приветливо помахав поглядывающим на них брюнеткам.

— Старший нас исключил за нарушение дисциплины, — пояснил Роман. — А возвращаться домой нет смысла, потому что у всех отпуск. Вот мы и решили пожить в этом городе. Ах да, я очень влюбчив и одинок.

— Но в бумажнике у тебя хранятся презервативы, — пробормотала Алена. — На всякий случай. Если вдруг влюбишься в очередной раз.

Николай так сильно стиснул челюсти, что желваки чуть кожу на скулах не прорвали.

— Помолчала бы, — произнес он с угрозой.

— Почему это я должна молчать? — заартачилась Алена.

— Потому что в противном случае нам придется ночевать в сугробе, — перевел разговор в шутку Роман. — Под елочкой.

— Кое-кому это только на пользу пойдет, — заметил Николай.

Алена взглянула на него и предпочла плотно сжать губы. Ей не хотелось под елочку. Хотелось в ванну и в чистую постель.

Вошедший в кухню Николай присвистнул. Алена, перепачканная мукой, раскатывала на столе большой, почти круглый корж из нежного теста, липнущего к винной бутылке.

— Хотела попросить тебя скалку купить, так ведь мы теперь без связи.

— Теперь со связью, — возразил он. — Я всем троим новые мобильники купил на рынке. Неказистые, но зато номера будут прежние.

— Ты же говорил, по номерам выследить могут, — напомнила Алена, деловито посыпая мукой бутылку и корж.

— Сим-карты другие. И говорить надо не дольше минуты, чтобы сигнал не успели засечь. Лучше эсэмэсками ограничиваться.

— Откуда ты все это знаешь?

Она посмотрела на Николая. Румяный после улицы, он был в тонких прямоугольных очках, кардинально изменивших его внешность и придавших особую выразительность зеленым глазам. Роман начал отращивать глупую скандинавскую бородку без усов, которая тоже обещала преобразить его до неузнаваемости. Алена, вооружившись ножницами, сильно искромсала свои волосы, поставив их торчком, а потом еще и совершенно обесцветила перекисью, превратившись в кареглазую Белоснежку. Она сделала это совсем недавно, но Николай словно бы не заметил. Взирал на Алену как обычно, тускло и невыразительно. Не то что в прежние времена.

— Знаю, — коротко сказал он и собрался уйти.

— Ты даже не спросил, что я готовлю, — обиделась она.

— Что ты готовишь? — спросил он.

— Торт. Со смородиновым вареньем. Другого не нашлось.

— Смородиновое сойдет, — решил Николай и снова приготовился удалиться.

— Это все? — выкрикнула Алена звонко.

Он повернулся к ней лицом.

— Что еще?

— У меня прическа другая. — Она дернула себя за встопорщенные волосы. — Разве не видишь?