– Он сказал, что я неизвестная величина и у них не «Хутерз». И зачем нанимать блондинок, которые приглянулись его брату?

– Ха-ха, он думает, что его брат запал на тебя, – хихикает Клем.

– О нет, Девлин женат и явно предан жене. На поминках он не отходил от нее, когда выдавалась свободная минутка.

– Значит, если Лукас ворчливо утверждает, что ты будешь соблазном, то он имеет в виду себя, – заключает Рэв.

Мое сердце бешено колотится. Это фантазия, но какое счастье это слышать!

– Не думаю, что он говорил, будто я соблазнительна. Скорее… легкомысленна.

– Но что-то же его завело, – говорит Клем. – Просто так людям не устраивают три собеседования подряд, чтобы нанять на работу в бар. Лукас падок на женщин?

– Гм-м, – уклончиво произношу я, кивая и морща нос, что можно понимать как «да», «нет» и «может быть».

– Что касается противоположного пола, то тут ты милая и невинная душа, Джордж. Джо, ты не будешь доедать этот кусок курицы? – осведомляется он, указывая на ее тарелку с тикка масала[58]. – Хорошо, давай его сюда. – Рэв качает головой и, выразительно глядя на Клем и Джо, добавляет: – И поэтому ты дошла до того, что начала встречаться с Робином Макни.

Я хохочу:

– О, все не так. Он был ошибкой, но я не так уж плохо разбираюсь в уловках мужчин, не правда ли?

– Я имел в виду не столько твое суждение, сколько скромность, Джордж. Ведь со стороны было очевидно, что Робин задирает тебя, – отвечает Рэв.

– В самом деле?

– Да. Вместе вы смотрелись, как Золушка и крыса, которую волшебная палочка превратила в кучера.

16

Рано утром в воскресенье я проснулась как от толчка. Мне снился кошмар. Я в грубой средневековой деревне, и орущая толпа пускает в меня стрелы.

Стрелы вонзаются в доску, к которой я привязана, со свистом пролетая у самого лица. Их острые концы находятся в опасной близости от моего тела, и они в любую секунду могут пригвоздить меня к доске. Я в ужасе вскрикиваю.

Когда я прихожу в себя, то понимаю, что стрелы мне приснились, чего нельзя сказать о шуме. Приподнявшись на локте, я жду. Что-то ударяется в мое окно. Я выпутываюсь из одеяла, пересекаю комнату и открываю окно. Высунувшись наружу, я вижу на другой стороне улицы мужчину с пышной копной волос. Он прикрывает рукой лицо, словно смотрит прямо на солнце. Черт возьми, да это же?..

– Робин? – зову я.

Он смотрит на меня. Его лицо белеет в темноте.

Женский голос:

– Какого хрена ты тут делаешь, хулиган, мешок с дерьмом?

О нет! Это Карен. Ее спальня прямо подо мной, и у нее, наверное, открыто окно.

– Две Рапунцель по цене одной! – с усмешкой говорит Робин и, издав короткий крик, начинает танцевать. Вокруг летают мелкие предметы, которыми бомбардирует его Карен.

– Что это, черт побери? О! О… перестаньте… что вы делаете?!

– А, не нравится! Убирайся, пока я не вызвала полицию.

– Я только хочу поговорить с Джорджиной!

– Джорджина… – Бесплотный голос Карен звенит подо мной. – Ты знаешь этого долбаного шутника? Он чуть не разбил мне окно.

– Да, знаю. Но лучше бы не знала.

– Всего пять минут твоего времени, – молит Робин, прижав руку к сердцу. – Обещаю, пять. Или я начну петь. Какую серенаду тебе спеть? «О, Джорджина, в самом деле ничего не было…» ОЙ! Знаете ли, это чертовски больно! – Робин сердито смотрит на Карен, как будто у него есть право негодовать. В этом весь Робин.

– Будет еще много, ты, засранец! У меня полно консервов «Кэдбери». Я получаю их даром, и мне не приходится расплачиваться.

– Зато расплачиваюсь я, о Удивительно-Сердитая-Леди-Которая-Живет-Под-Джорджиной.

– Я спускаюсь. У тебя есть пять минут, – ору я.

Не дожидаясь новой порции снарядов от Карен, я закрываю окно и спускаюсь на два лестничных пролета, чтобы впустить Робина с черного хода.

Он что-то задерживается. Наверное, все еще выясняет отношения с Карен.

Но отвечать за это перед Карен придется мне.

В конце концов Робин появляется из-за угла, стряхивая шоколадный порошок с темно-синей куртки с подкладкой из шотландки.

От него пахнет свежим ветром и пабом. Судя по развязной походке, которой Робин входит на кухню, он очень доволен своим представлением под окнами. Возможно, даже подумывает использовать это в каком-нибудь номере на сцене. Подумать только, еще недавно мне нравился этот фигляр!

– Что ты хочешь? – спрашиваю я, скрестив руки на груди. При этом я вдруг обнаруживаю, что под пижамой нет бюстгальтера.

– Я хотел с тобой поговорить, но ты не отвечаешь на телефонные звонки. Я нахожу это весьма обидным, честное слово.

Он бесподобен!

– И ты решил, что очевидный следующий шаг – бросать камни в мое окно на рассвете и будить мою соседку?

– Ох! – Робин корчит рожу. – Она похожа на Ангелу Меркель.

Я бросаю на него яростный взгляд и шиплю «тсс».

– Я сделал что-то романтичное и неожиданное. Именно то, чего тебе хочется от мужчины. Этот жест должен показать тебе: я тот самый мужчина.

Я никогда не говорила Робину ничего подобного. Наверное, он или сексист, или думает, что «не спать с другими» – какой-то недостижимый идеал.

– Что ты хочешь? – спрашиваю я резко, чтобы покончить с этим слегка ироничным тоном, которого он пытается придерживаться. Меня бы не удивило, если бы это был первый набросок какой-нибудь сценки, над которой он работает.

– Давай мне второй шанс.

– Ты его не получишь. С какой стати? Что случилось с принципом «моногамия – это не мое»?

– Вот именно! – пылко восклицает Робин, и я шиплю: «ЗАТКНИСЬ!» В любую секунду Карен может снова взорваться.

– Да, все это было не для меня. Я полагал, ты знала, что это не для меня… – Я морщусь. – А потом я подумал: а почему бы и нет? Ты невероятная девушка. Ты умна, ты остроумна. Ты заставляешь меня смеяться. Господи, мне же скоро будет сорок!

– Вау, как вдохновенно! У тебя уже не хватает энергии на грязные игры с едой?

Робин смотрит на меня, и его взгляд, как он считает, выражает страстное томление.

– Давай попробуем. Будем поступать по-твоему. Я весь твой.

О господи! Он считает, что я выиграла джекпот. Еще бы, шанс укротить Робина Макни! Я пытаюсь скрыть, что нахожу это омерзительным.

– Робин, я застала тебя, когда ты занимался сексом с другой. Я не могу это забыть. Прости, если ты не ожидал такого резкого, окончательного разрыва. Но что поделаешь. Когда ты трахаешься с другими, это отпугивает таких зануд, как