Он огляделся по сторонам, но мужика нигде не увидел. Проехавдва квартала, Ерохин заметил идущие следом белые «Жигули». Он резко увеличилскорость, «Жигули» не отставали, тогда он внезапно замедлил ход и пропустилмашину вперед. Так и есть, тот самый мужик за рулем, проехал мимо, даже головыне повернул. Может, все-таки случайность? Но номер машины Игорь на всякийслучай запомнил.

Заехав еще в пару мест по делам, Ерохин вернулся домой. Онбы с удовольствием поехал ночевать к Лоре, но Лора жила в новом доме в районеновостроек, там еще нет телефона, а Резников строго-настрого наказал, чтобы,пока ситуация с конкурентами не прояснится, он ночевал дома. Мало ли что можетслучиться, и каждый из них должен быть в любой момент, как выразился Артем,доступен срочному контакту. Приехать к нему на ночь Лора не могла – у неемаленький ребенок.

Жил Игорь в крошечной однокомнатной квартирке, самойдешевой, какую только смог найти. Квартирка была куплена на деньги,заработанные от челночных поездок и торговых операций. Тех денег он вообще невидел и в руках не держал. Те деньги переводились на счет в один иззападноевропейских банков. Когда их накопится достаточно, он уедет из России иначнет жизнь заново, так, по крайней мере, обещал ему Артем.

Мать Ерохина по-прежнему жила в том же доме, где прошло егодетство, и Игорь иногда навещал ее, хотя делал это крайне неохотно. Мать сразуже начинала ныть и причитать, что он не учится, не работает, как все приличныелюди, что связался со спекулянтами. Никак не поймет старушенция, что теперь нетспекулянтов, а есть свободная торговля. А институтский диплом можно засунутьсебе в задницу, больше он все равно ни на что не годится. Вон Артем, к примеру,и институт окончил, и в науке работал, даже диссертацию защитил, а толку-то?Много ему диссертация эта денег принесла? Да ни шиша. Одна головная боль отнее. А Артем не дурак, и если бросил государственную службу и занялсяторговлей, значит, так и в самом деле лучше.

Но как бы мать ни «пилила» Игоря, а ехать к ней все-такипридется. «Завтра же и съезжу, – решил он. – Куплю жратвы побольше даповкусней, отвезу ей, а то вечно она жалуется, что я ей не помогаю. Послушатьее, так у нее, кроме меня, и детей больше нет, а Люська с Генкой уж и не всчет. Конечно, они – сиротинушки, а я богатенький Буратино, должен всех ихсодержать. Здоровые оболтусы оба, а так и норовят на шею сесть. Нет уж, материпомочь – святое, а эти пусть сами крутятся».

Легкое опьянение от выпитого за ужином виски уже прошло, иИгорь, прежде чем лечь спать, выпил залпом треть стакана водки. Воспоминание омужчине в белых «Жигулях» сильно тревожило его, а Ерохину хотелось как следуетвыспаться.

Обогнав резко сбросившего скорость Ерохина, генерал ВладимирВакар повел машину в сторону дома. Неужели мальчишка его заметил? Забавно. Но,впрочем, никакого значения это не имеет. Все равно Вакар убьет его, рано илипоздно. Конечно, лучше бы обойтись без этого, но раз обойтись нельзя, то…

Выйдя из лифта, он увидел на лестничной площадке Лизу внаброшенном на плечи пальто и с сигаретой в руке. Кивнув дочери, Вакар собралсябыло уже вставить ключ в замок, когда Лиза окликнула его.

– Папа, подожди.

Владимир Сергеевич молча спустился на один пролет и всталрядом с ней.

– Папа… Мать сегодня ходила к крестной.

Вакар поморщился. Он терпеть не мог благостную, толстую ижелеобразную тетку, которая помогала Елене, когда той пришло в головуокреститься. Слава богу, Елена, учуяв его, мягко говоря, сдержанное отношение ккрестной, перестала таскать ее к ним домой. От крестной жена набиралась всегоэтого вздора о неотомщенной душе младенца и прочей опасной ерунды.

– И что нам сказала крестная? – спросил он, не скрываянасмешки.

– Мать хочет, чтобы она нашла ей какого-то человека… Ну, вобщем, ты знаешь, о чем речь. Она считает, что ты слишком долго тянешь, что натебя надеяться нельзя. Мол, пусть чужие люди помогут Андрюшиной душеуспокоиться, если родному отцу до этого нет дела.

– Ты специально ждала меня, чтобы сказать об этом?

– Почти. Я видела, как ты подъехал, и вышла, чтобы тебяперехватить. Папа, ты ведь сделаешь это сам, правда? Не позволяй ей, ты долженсделать все сам, тогда все будет правильно.

– Ты бы объяснила это матери, – сухо ответилгенерал. – Я тысячу раз просил вас обеих не торопить меня и не обсуждатьэто со мной. И я готов повторить это еще тысячу раз, но торопить себя непозволю. И тем более не позволю заводить разговоры об этом. Иди в дом.

Лиза покорно поднялась в квартиру, прошла в кухню и сталаразогревать ужин для отца. Вакар быстро разделся в прихожей и без стука вошел вкомнату жены. Елена стояла на коленях перед диваном, разложив перед собоймногочисленные фотографии Андрея и вырезки из газет и журналов, гдерассказывалось о талантливом ребенке. Одетая в длинный черный балахон,заменявший ей домашний халат, с изможденным, рано состарившимся лицом, она,несмотря на уложенную вокруг головы белокурую косу, напоминала страшную чернуюворону. В сторону мужа она головы не повернула.

– Елена, я прошу тебя воздержаться от каких-либодействий, – вполголоса произнес Владимир Сергеевич. – Пожалуйста, неведи никаких переговоров со своей крестной. В этом нет необходимости.

– Я тебе не верю, – ответила Елена, по-прежнему неповорачивая головы. – Ты тянешь уже год. Видно, ты и не собираешься ничегоделать.

– Я прошу тебя, – уже жестче повторил Вакар. – Язнаю, что за публика вертится около твоей крестной. Любой из них попадется втечение дня и потянет за собой тебя. То, что ты собираешься сделать, называетсяорганизацией убийства. Ты получишь срок и сядешь в тюрьму. Неужели ты этого непонимаешь?

– Что ж, пускай, – с трагизмом сказала она. – Яготова страдать еще больше, если отец не может позаботиться о своем ребенке.Пусть я сяду в тюрьму, но виноват в этом будешь ты.

– Елена, я даю тебе слово, что в ближайшее время я всезакончу. Я даю тебе слово.

– Хорошо, я жду две недели, – неожиданно согласиласьона. – Ровно через две недели будет первая годовщина третьего праздника. Кэтому дню все должно быть закончено. Лучше всего, если прямо в этот день. У насбудет двойной праздник.

И Елена Вакар торжествующе улыбнулась, предвкушая тот день,когда исполнится год со дня смерти Равиля Габдрахманова и от руки ее мужа падетпоследняя жертва – Игорь Ерохин.

За много километров от Москвы в далеком азиатском городенаступило утро делового дня. Два человека в просторном кабинете начали своювстречу с чашечки чая. Один из них – рослый седой японец в хорошо сшитомкостюме и дорогом галстуке – восседал за письменным столом, обратив к окнунепроницаемое лицо. За окном шел дождь, и его слабый шум был в этот моментединственным звуком, раздававшимся в кабинете.