– Барышня, замуж вам надо. И – срочно рожать! Вот мать и отвяжется от вас.

Психолог против своей воли кивнул. На его взгляд, это и правда было бы лучшим выходом из положения. Но он тут же спохватился и начал защищать психологию как науку, способную предложить людям более тонкие способы преодоления всех проблем.

Тренинг длился месяц, по два раза в неделю. И Андрей Викторович все яснее понимал, что Липе они не помогут. Воля девушки, и без того слабая от природы, была совершенно сломана властной матерью. Правда, к концу курсов она слегка воспряла духом и даже начала иногда робко улыбаться и кокетничать с мужчинами, включая и самого психолога. Но дальше легкого кокетства дело не шло.

А через неделю после окончания курсов к Андрею Викторовичу пришел молодой мужчина в штатском и начал расспрашивать про девушку – не была ли она подавлена, не собиралась ли сбежать из дома? Оказалось, что через пару дней после окончания курсов Липа ушла из дома на учебу, но до института не дошла. Психолог честно ответил, что сбегать она не собиралась, но он бы не удивился, если бы она так и сделала. Он и в самом деле был уверен, что терпение девушки закончилось и она кинулась в бега. Или Липа встретила парня, но матери сказать о нем побоялась и решила тихо к нему переехать, а ненавистную учебу просто бросить.

Больше психолога никто не беспокоил, и про девушку он благополучно забыл.

– Полина, я был уверен, что Липа давно вышла замуж, растит детей и даже помирилась со своей матерью. Возможно, так оно и есть, но теперь мне хотелось бы это проверить…

– Телефона Липы у вас нет? – уныло спросила я, представляя, как сложно будет найти девушку, если она назвала на курсах выдуманную фамилию.

– Нет у меня никаких телефонов, – развел руками психолог. – Зачем они мне? Курсы оплачивались сразу, вперед, за весь срок обучения, и больше мне от учеников ничего не требовалось.

– А вдруг бы занятия в какой-то день пришлось отменить или перенести, как бы вы сообщили ученикам об этом?

– На своем сайте, разумеется, – удивленно ответил он. – Я ставил там дату и время занятий, и все смотрели. Зачем мне эти бесконечные звонки?

– Ладно, – смирилась я. – Давайте про остальных членов группы поговорим.

– Давайте, – с готовностью ответил психолог, с удовольствием глядя на снимавшего его Диму. – Может, нам в кафе переместиться, если разговор предполагается долгий?

Мы вошли в институтское кафе. Появление Димы с камерой вызвало там некоторое оживление среди студенток, но к нам они не приближались. Психолог сосредоточенно разглядывал список.

– Александр Долгих… плохо его помню. Среднего возраста, невысокий, полный, кажется, с лысиной… Или лысины не было, зато были очки? Понимаете, у меня не очень хорошая память на лица. Чтобы вспомнить человека через два года, надо, чтобы он чем-то врезался мне в память. А тут – обычные курсы. Возможно, я бы их всех лучше узнал, если бы все разговорились как следует. А может, и нет.

– Ну, расскажите хотя бы о том, что вы помните!

– Да-да, – закивал психолог. – Я пытаюсь. Марина Торопова – невысокая девчушка с филфака, блондинка с короткой стрижкой. Павел Литвинов – ботан-очкарик, так теперь говорят? Тоже с филфака, как и Алена Моторова. Таня и Наташа – из мединститута, обе – крашеные блондинки. Не сестры, но очень похожи. Иван Петров – молодой человек обычной внешности… а знаете, вот он не сказал, где учится! И он, возможно, вовсе и не Иван.

– Почему не Иван? – в один голос спросили мы с Димой.

– Я вот только сейчас вспомнил один интересный момент: когда я к нему обращался, он откликался, всегда. Но вот если его окликали по имени другие члены группы, он иногда даже не оборачивался. То есть оборачивался, конечно, но через какое-то время. Я, помню, даже подумал, что парень плохо слышит. Но меня он всегда слышал хорошо…

И еще. Похоже, у парня были способности гипнотизера. Иногда он смотрел на меня каким-то странным взглядом, и я внезапно чувствовал, как руки-ноги у меня тяжелеют, и такая тоска меня охватывала… Я аж суеверным стал: повесил на грудь крестик. – Психолог невесело усмехнулся. – В общем, то ли энергетика у парня была от природы такой сильной, то ли он специально меня в дрожь вгонял – не знаю. Но лишний раз я старался ему в глаза не глядеть.

– И его координат у вас тоже нет? – грустно спросила я. Информация о таинственном Иване Петрове, который, вероятно, вовсе не Петров и не Иван, ничего нам не давала.

Психолог лишь виновато развел руками.

– А приметы? – вмешался Дима.

– Ну, как… Молодой, среднего роста, волосы вроде светлые… Ну не запоминаю я внешность! – с отчаянием воскликнул психолог. – Знал бы, что понадобится, – сфоткал бы его на память!

– Так, никто из ваших учеников групповых снимков не делал? – оживилась я.

– Липа делала, – уверенно ответил Андрей Викторович. – То есть «мыльница» была ее, а вот снимать группу со мной во главе вызвался как раз тот самый Иван Петров. Я могу ошибаться, но его самого в кадре, по-моему, не было.

Я вздохнула. Надо будет подкинуть Оскару и всей нашей группе нехилую работенку – найти и проверить восемь человек из той группы. Разумеется, в том случае, если студентка Липа Жданова и в самом деле исчезла бесследно, а не вышла скоропостижно замуж. Это тоже нужно проверить. Времени так мало, помощники Оскара работают на чистом энтузиазме! Но сама я сделать эту работу все равно не смогу.

Мы попрощались с психологом и поехали к экстрасенсу Агафону. По дороге я разумывала над тем, что ему скажу. Нужно ли воспринимать его как друга и советчика или он может оказаться тем самым маньяком? Предположим, он – маньяк. Дарью Романовну он отлично знал, она без колебаний вышла бы с ним вместе из института. Возможно, он лично знал и мать другой студентки. Но девочки-абитуриентки с ним никуда бы не пошли. Судя по словам Наташи, молодое поколение относилось к ясновидящему без особого пиетета. И вряд ли Олеся могла бы принять его за лжедекана. А вдруг он обладает даром внушения?

Агафон жил на последнем, пятом этаже панельного дома без лифта. С непривычки я слегка запыхалась и первоначальные приветствия пропустила. Дима расшаркивался за нас обоих. Они раза два обнялись, затем журналист долго рассказывал экстрасенсу, какой тот весь из себя замечательный и прозорливый. Агафон галантно поклонился и поцеловал мне ручку. Затем мы прошли в небольшую, заставленную старой советской мебелью и увешанную коврами комнатку. Экстрасенс предложил нам присесть и некоторое время пристально глядел мне в лицо, затем неуверенно спросил:

– Девушка, это вас я видел в следственной группе, когда мы нашли трупы?

– У вас хорошая память на лица, – похвалила я его. – Я там действительно была. Но меня пригласили туда искать пропавших девушек, как ясновидящую. Я владелица гадального салона, ваша коллега.

– Нашли вы девушек? – слегка усмехнулся Агафон.

– Нет, – твердо ответила я. – Даже и не пыталась. Только вид делала.