Мы шли долго, я даже не знала, что в нашем универе такие длинные коридоры. Подошли к небольшой железной дверце, призрак галантно распахнул ее передо мной, чуть отодвинулся и пропустил меня вперед. Повинуясь чужой воле, я начала спуск по бесконечным ступенькам. Света в подвале не было, я двигалась на ощупь, поддерживаемая сбоку холодной сильной рукой. Внезапно яркий луч света ударил мне в лицо. Вскрикнув, я остановилась. Мужчина вдруг оказался впереди. Он смотрел мне в лицо, загадочно сощурив черные глаза. Постепенно они светлели, увеличивались в размерах… Я знала эти глаза, я видела их, и не раз! Вот если бы вспомнить…

Я вскочила с постели и схватилась руками за голову. Она на самом деле болела, как будто мне в затылок закачали полкило свинца, и он распирал лоб изнутри. Кровь в висках пульсировала, хотя страха не было. Кто мне приснился? Саша заворочался в постели. Чтобы не разбудить его, я прошла в кухню, выпила таблетку анальгина и немного посидела, пытаясь собраться с мыслями. Потом тихо прошла в комнату, осторожно легла и вскоре уснула крепким сном, уже без сновидений.

Проснулась я далеко за полдень и тут же в ужасе вскочила. Саши уже не было дома, на столике возле кровати стояло блюдце с бутербродами и чашка давно остывшего кофе. Ладно, кофе я разогрею, хотя… Ох, сколько еще надо успеть!

Я торопливо включила лежавший на столике мобильный, и сразу же выяснилось, что с утра мне два раза звонил Андрей Викторович. Я перезвонила психологу и услышала в трубке его виноватый голос:

– Полина, я нашел все списки. Но… оказывается, я за два года успел забыть одну важную деталь… то есть одно происшествие. Вы не могли бы подъехать в университет?

Я с тоской взглянула на часы. Дима Тужилин ждет моего звонка, мы должны ехать к Агафону. Но если психолог действительно вспомнил что-то важное? Может, он прочитал списки и с помощью каких-то своих психологических приемов вычислил маньяка? Словом, придется ехать сначала к нему, а шарлатан-ясновидящий подождет.

Подъехавший через полчаса Дима согласился с моими доводами, и мы поехали в универ. Психолог ждал нас у главного входа. В руках у него была аккуратная синяя папочка.

– Полина, вот все три списка, – торопливо сказал он. – Я их уже вбил в компьютер и распечатал. Поглядите, знакомых вам имен тут нет?

Я внимательным образом прочла все три списка. Разумеется, знакомых фамилий там не было. В принципе эти списки вполне можно было прислать по майлу, ради чего мы с Димой сюда приехали? Я с недоумением поглядела на психолога. Правильно истолковав мой взгляд, он грустно усмехнулся:

– Старость – не радость… Не смотрите так, я знаю, что еще не стар, но не на девичью же память мне ссылаться? Дело в том, что два года тому назад пропала одна девушка из нашей группы.

Дима присвистнул, а я невольно открыла рот. Ну ни фига себе! Такое забыть… да, у психолога явно начинается преждевременный маразм.

– То есть она пропала уже после того, как курсы закончились, – начал оправдываться психолог. – Через пару дней после этого, видимо. Но ко мне приходили с вопросами: не замечал ли я чего-то странного в ее поведении, не говорила ли она, что хочет уйти из дома… Я тогда подумал, что девушка просто сбежала. И сразу забыл об этом… А просмотрел списки, и вот всплыло в памяти.

Я понимающе кивнула. В самом деле, почему Андрей Викторович должен был решить, что девушку похитили и убили?

– Расскажите об этой девушке, – попросила я. – А заодно и обо всей группе.

Дима оживился и на всякий случай достал камеру. Психолог перевел дыхание и начал рассказ.

В том году его преследовали неудачи. В университете ему дали лишь полставки, в медицинском вообще посмеялись в лицо: такой молодой, только что сам-то вуз закончил, а уже собирается будущим медикам преподавать! Мальчишеский вид мешал психологу произвести серьезное впечатление на серьезных людей. Не помогали ни очки в металлической оправе, ни модная одежда. В общем, единственная надежда оставалась на эти самые курсы по обучению управлению людьми. Андрей Викторович закончил питерский институт психоанализа, но психоанализом деньги не заработаешь. И на курсах он собирался давать наивным людям коктейль из новейших достижений НЛП, телесно-ориентированной психотерапии, гештальт-терапии и разных методик собственного сочинения. Психолог лично расклеивал по универу и мединституту листовки с адресом курсов, дал несколько рекламных объявлений во все газеты города, но народ все не шел. То есть по указанному мобильному номеру звонили люди, но, узнав, что на курсах не учат гипнозу или пикапу, быстро прощались. В конце концов, набралось восемь человек, которые проблем голодного психолога своими деньгами вовсе не решали. Тем не менее занятия он решил проводить – лучше что-то, чем ничего.

Липа Жданова была худенькой девицей с длинными каштановыми волосами. Собственно, только ее волосы психолог и запомнил, сама девушка была настолько невзрачной, что ее вполне могли бы взять в разведку – абсолютно незапоминающееся лицо. Обычный угловатый заморыш. А вот пышные каштановые волны, ниспадавшие на ее плечи, и правда были хороши.

На первом же занятии, когда надо было кратко рассказать о себе, девушка разрыдалась. Андрей Викторович ожидал повести о несчастной любви, но девушка рассказывала о родительском терроре. Оказалось, что мать Липы в свое время поступала в мединститут, но провалилась. Долго работала в больнице санитаркой, периодически делая попытки поступить в вожделенный вуз, но безуспешно. Потом она вышла замуж, родила дочку, развелась… На вуз времени уже не оставалось. Но ее голубая мечта все жила, только осуществлять ее теперь предстояло дочери.

С первого класса вся жизнь Липы была подчинена великой материнской цели – стать врачом. За четверки в дневнике девочку наказывали, лишая сладкого или прогулки с подругами. Против воли она стала отличницей. В старших классах выяснилось, что химия девочке не дается, она – типичный гуманитарий. Но мать на последние деньги наняла репетитора, и вскоре Липа стала круглой отличницей. Получив золотую медаль, она без особых проблем поступила в мединститут. И уже при первом посещении городского морга поняла… что ненавидит учебу! После практики в больнице, где студентки мыли полы в терапии, ее отвращение к профессии медика еще больше усилилось. Девочка пробовала поговорить с матерью, убедить ее, что готова учиться где угодно, только не в мединституте… Но результат был один. Мать грозила проклясть Липу и выгнать ее из дома за предательство. А иначе чем предательство отказ Липы выучиться на врача ее мать не воспринимала.

Не решаясь ослушаться ее, девушка заканчивала уже второй курс. При виде лежачих больных ее тошнило, после практики в морге она на несколько недель теряла аппетит. Но училась, не зная, как повлиять на мать.

Выслушав прерываемый слезами рассказ, Андрей Викторович бодро пообещал, что на курсах они обязательно справятся с ее проблемой, придумав рычаги влияния на непослушную родительницу. На самом деле он не верил, что этой мямле способны помочь какие бы то ни было курсы. И в этот момент молодой мужской голос задорно произнес: