Хоть я и говорил себе, что дело того стоит, я по-прежнему ощущал себя последней мразью. Кейси явно не сказала Тэйт, что использует меня для того, чтобы насолить бойфренду. Если бы сказала, они бы, вероятно, не ссорились сейчас. Вряд ли Тэйт удовлетворил бы такой расклад, но она хотя бы не сидела с хмурым видом, почти не притрагиваясь к еде.

Нет, Тэйт думала, что мы с Кейси встречаемся.

Пускать слухи о том, что у нее венерическое заболевание или вши, было подло, но все же смешно. Но пытаться отнять у нее лучшую подругу – вот это по-настоящему жестоко. Это действительно ранит ее.

Именно этого я и хочу, напоминал я себе.

Но день за днем я ловил себя на том, что словно загипнотизированный наблюдаю за каждым ее движением. За тем, как методично она точит свои драгоценные карандаши, за тем, как волосы падают ей на плечо, когда она наклоняется к сумке, или за тем, как изгибается ее тело, когда она садится или встает с места. Каждый сантиметр ее кожи, каждая улыбка, каждый раз, когда она облизывала губы, – меня словно пронзал электрический разряд, устремляясь прямо в пах, и мне даже иногда хотелось, чтобы она снова уехала во Францию.

По меньшей мере, так я мог бы ненавидеть ее, а не мечтать трахнуть каждую секунду.

Мэдок называл подобное «сексом по ненависти». Он как-то сказал мне, что никогда никого не любил, но однажды занимался сексом с девчонкой, которую реально ненавидел, и это был лучший секс в его жизни.

Страсть, наказание, ярость – все это звучало довольно заманчиво, но на деле представляло собой опасную смесь.

Я выдохнул и, распрямив плечи, отправился на последнее занятие этого дня – то самое, на котором присутствовала Тэйт.

– Уйди.

Едва войдя в дверь, я услышал ее голос и тут же переключил внимание на Нэйта Дитриха, который стоял, облокотившись на ее парту.

– Предупреждаю в последний раз, – сказала она с раздраженным и одновременно смущенным видом.

– Джаред прав, – проворчал Нэйт и выпрямился. – Ты того не стоишь.

Я рванулся вперед.

– Сядь, Нэйт.

Он резко обернулся, подняв брови от удивления. Мы стояли в проходе между рядами столов, которые быстро заполнялись учениками.

– Эй, чувак, без обид. – Он поднял руки вверх. – Если ты с ней еще не закончил…

Я напряг руки – у меня было желание схватить его за яйца и вышвырнуть отсюда.

Если я с ней еще не закончил?

И в этот же момент мне внезапно захотелось залезть в свою раковину и спрятаться ото всех.

Горло сжалось.

Какого черта?

Я хотел причинить ей боль. Я не хотел причинять ей боль.

Я ненавидел ее. Я любил ее.

Я хотел надругаться над ее телом сотней различных способов. Я хотел защитить ее.

Невозможно описать, в каком я был замешательстве прямо сейчас, но одно я знал наверняка.

Она не какая-нибудь шалава.

За несколько лет Тэйт пришлось вытерпеть множество унижений по моей вине. Людьми легко манипулировать. Им хочется быть в курсе, и сплетни принимаются за истину. Стоит сказать людям, что кто-то проколол себе клитор или ест собак, и все – остается только наблюдать за тем, как школа полнится слухами.

Однако в последних классах школы эффект от моих детских сплетен был таким же, как от порванного презерватива. Мне хотелось, чтобы парни держались от Тэйт подальше, но это уже не срабатывало. Они видели ее красоту, а теперь, после эпизода в раздевалке, еще и считали ее доступной.

И впервые я понял, что, мучая эту девушку, не обретаю желанного покоя. Мне захотелось крепко ее обнять и увидеть, как она улыбается.

Я сузил глаза, желая оказаться в идеальном мире, где я смог бы метать дротики для дартса в член этого парня.

– Больше с ней не разговаривай, – приказал Нэйту я. – Иди. – И я дернул подбородком в тот угол, в котором этот козел должен был скрыться.

Я что, лучше его?

Нет. Но с этим я разберусь попозже.

Нэйт отступил, но Тэйт раздосадованно вздохнула и поджала губы. Я увидел ее сердитый взгляд, понял, что он предназначается мне, но не успел понять почему, как она заговорила.

– Не надо делать мне одолжений! – процедила она сквозь зубы. – Ты несчастный кусок дерьма, Джаред. Но, с другой стороны, я бы тоже, наверное, была несчастна, если бы родители меня ненавидели. Отец тебя бросил, мама избегает. Но кто их может за это винить, верно?

Я перестал дышать, и стены обступили меня со всех сторон.

Какого хрена она только что сказала?

Я смотрел на нее, чувствуя себя разбитым, онемевшим. Я знал, что такие слова совершенно не в ее духе, но в то же время понимал, что она сказала правду.

Я не забыл дышать. Мне просто больше не хотелось.

У меня было такое ощущение, словно все взгляды были прикованы ко мне, и одноклассники шептались в ладошку, смеясь надо мной. Я был разоблачен, и все теперь знали о моих проблемах.

Но, оглядевшись, я понял, что никто даже не обращает на нас внимания.

Я снова сфокусировался на Тэйт и вспомнил, почему ненавидел ее.

С виду она была хорошей девочкой, но пусть это не вводит вас в заблуждение – внутри сидела стерва.

– Итак, класс, – раздался голос миссис Пенли, появившейся в дверях.

Я молча пошел на свое место.

– Пожалуйста, возьмите свои компасы и посмотрите, кто ваш «Восток». Когда скажу «начали», собирайте вещи и садитесь рядом с партнером по сегодняшней дискуссии. Можете сдвигать парты бок к боку или лицом к лицу. Начали.

Не успел я достать свой «компас», как на меня налетела Иви Доннер.

Но я почти не слушал ее болтовню.

Тэйт присоединилась к Бену Джеймисону, они сдвигали парты лицом к лицу.

Странно, но, глядя на нее сейчас, я не чувствовал ничего. Словно одеревенел. Желание обнять ее и попросить у нее прощения, которое я испытывал две минуты назад, исчезло.

И более того, я даже не ощущал злости.

Тэйт для меня потеряна. Мне все равно.

Я дерьмо. И на это мне тоже плевать.

Она время от времени поглядывала в мою сторону. Но я не хотел ее. И ненавидеть тоже не мог.

Мне. Было. Просто. Все. Равно.

– Хватит! – рассмеялась Кейси. – Ты снова мухлюешь!

– Ничего я не мухлюю, – ухмыльнувшись, я оперся на бильярдный кий. – Я забил шар. Следующий удар мой.

Мы с Кейси спорили, стоя по разные стороны бильярдного стола, и при виде ее неподдельной досады мне хотелось смеяться.