– Неужели?

– Да. Он серьезно нарушил Устав. Именно об этом я и хочу с вами поговорить. – Она прищурила бледные тевтонские глаза; я почувствовал легкое головокружение – как перед допросом у коменданта концлагеря. – Я уже рассказала вам о наших правилах, но давайте на всякий случай освежим вашу память. Напомню про самое главное. Во-первых, за любую попытку опорочить честь или шантажировать клиента вас ждет суровое наказание.

Я невольно представил себе распухший труп утопленника в реке Гарлем.

– Во-вторых, ни при каких обстоятельствах сотрудник не общается напрямую с клиентом: выбор сотрудника, обсуждение стоимости услуг происходит только через нас. В-третьих, и я хочу сделать упор на этом правиле: сотрудник не должен общаться с клиентом в свободное время и вступать с ним в личные отношения. Это никогда не доводит до добра и может привести к очень неприятным последствиям.

Она потушила сигариллу в рюмке с остатками текилы и сделала большой глоток прямо из бутыли.

– Одиннадцатого сентября у вас состоялось свидание с неким мистером Эпплтоном. Вы провели с ним час в номере «Йельского клуба». Заметили что-нибудь необычное?

– Вроде нет. Он удовлетворил меня орально, никаких ответных действий с моей стороны не ждал. – Я умолк, по ее недовольному лицу поняв, что она ожидала услышать больше. – Ему лет шестьдесят с небольшим, в хорошей форме. Вел себя добродушно, много говорил – рассказал, что вышел на пенсию и живет на ферме со второй женой. Скот разводит…

Мисс Селф нетерпеливо меня перебила:

– Он дал вам сто долларов, так?

– Так.

– А что еще?

Я решил не врать.

– Свою визитку. Сказал, будет ждать меня в гости – если я захочу подышать свежим деревенским воздухом.

– Что вы сделали с визиткой?

– Выбросил. Или потерял. Не помню.

Она подожгла вторую сигариллу и курила ее до тех пор, пока не обронила на стол большой кусок пепла. Тогда она взяла со стола конверт, достала из него письмо и разложила перед собой.

– Я уже двадцать лет работаю в этой сфере, но сегодня утром получила поистине уникальное письмо.

Как я уже, наверное, говорил, у меня есть необычный дар: читать вверх ногами (у тех из нас, кто вынужден зарабатывать на хлеб собственным умом, порой обнаруживаются престранные таланты). Итак, пока мисс Селф изучала загадочное послание, я его прочел.

«Уважаемая мисс Селф! Я остался очень доволен приятным молодым человеком, которого вы прислали в “Йельский клуб” 11 сентября. Настолько доволен, что был бы рад еще раз с ним встретиться уже в более gemütlich[55] обстановке. Может ли ваша контора предоставить мне такую возможность? Я хотел бы пригласить его на День благодарения к нам на ферму, в Пенсильванию. Скажем, с четверга по воскресенье. Мы хотим провести это время в семейном кругу – будет моя жена, дети, внуки. Разумеется, я все оплачу. Прошу вас самостоятельно определить приемлемую сумму. Никоим образом не хотел обеспокоить вас своим письмом. Искренне ваш, Роджер В. Эпплтон».

Мисс Селф зачитала письмо вслух.

– Ну, – рявкнула она, – что вы на это скажете?!

Когда я не нашелся с ответом, она заговорила сама:

– Здесь что-то не так. Чую подвох. Кроме того, это противоречит одному из главных правил нашего Устава: сотрудник не общается с клиентом в свободное время. Я взяла эти правила не с потолка, они основаны на многолетнем опыте.

Нахмурившись, она постучала пальцем по письму.

– Что, по-вашему, на уме у этого человека? Partouze?[56] С участием жены?

Я как можно непринужденнее ответил:

– Ну, вреда-то не будет.

– Фот как?! – с укоризной воскликнула она. – Так вы еще и не против?! Вы хотите поехать?

– Если честно, мисс Селф, я совсем не прочь сменить обстановку. Год у меня был непростой.

Она разом проглотила двойную порцию кактусового сока, вздрогнула.

– Что ж, хорошо. Я напишу мистеру Эпплтону – скажу, чтобы заплатил пятьсот долларов. Ради такой суммы можно разок нарушить правило… Только обещайте, что непременно раскошелитесь на плащ.

Туз помахал мне рукой, когда я вошел в бар «Ритца». Было шесть вечера, и мне пришлось протискиваться к нему через многолюдный зал. В коктейльные часы бар забит публикой: здесь и лыжники, недавно вернувшиеся из отпуска в Альпах, и дорогие проститутки, что сидят парочками, коротая время за беседой в ожидании кивка от какого-нибудь немецкого или американского бизнесмена, и батальоны журналистов, пишущих для модных журналов, и торгаши-тряпичники с Седьмой авеню, слетевшиеся в Париж на показы летних коллекций; конечно, не обходится без роскошных старух с голубыми волосами – эти постоянные обитательницы отеля вечерами уютно устраиваются в креслах, потягивая обязательные «мартини» («Мой врач настаивает, очень полезно для кровообращения»), а потом отправляются в обеденный зал жевать при свечах в молчаливом уединении.

Не успел я сесть, как Туза позвали к телефону. Я хорошо его видел – телефон стоял в дальнем конце барной стойки. Иногда он шевелил губами, однако бо́льшую часть времени слушал и кивал. Не то чтобы я наблюдал за ним очень внимательно – в мыслях я все еще был наверху и любовался роскошными волосами Кейт Макклауд, ее сонной головкой, и зрелище это было столь пленительное, что возвращение Туза меня даже напугало.

– Звонила Кейт, – сообщил он с довольным видом, как мангуст, объевшийся мышами. – Хочет узнать, почему вы не попрощались.

– Она заснула.

У Туза есть странная привычка: он всегда носит в кармане брюк пригоршню спичек. Чиркнув одной о ноготь, он поднес пламя к кончику сигареты.

– Может, Кейт и не производит такого впечатления, но у нее громадный жизненный опыт. Инстинкты редко ее подводят. Вы ей очень понравились. И поэтому, – с широкой улыбкой объявил он, – я готов сделать вам весьма выгодное предложение. Кейт хочет, чтобы вы стали ее постоянным попутчиком. Она будет платить вам тысячу долларов в месяц, а также возьмет на себя все ваши траты, включая расходы на одежду и собственный автомобиль.

Я спросил:

– Зачем она вышла за Акселя Йегера?

Туз заморгал, как будто ждал от меня совсем другого ответа.

– Есть вопрос куда интереснее – зачем он на ней женился? Или еще интереснее: как она с ним познакомилась? Видите ли, Йегер – человек неуловимый. Я его ни разу не встречал, только видел на фотографиях папарацци: высокий, лет пятидесяти, с дуэльным шрамом во всю щеку, очень худой, почти дистрофик. Родом из Дюссельдорфа. Он унаследовал состояние деда, оружейного магната, и астрономически его приумножил. Фабрики по всей Германии, да что там, по всему миру! Он владеет нефтяными танкерами, нефтяными месторождениями в Техасе и на Аляске, самой крупной скотоводческой фермой в Бразилии – площадью более восьмисот квадратных миль, – изрядной долей Ирландии и Швейцарии (все богачи с запада Германии скупают земли в Ирландии и Швейцарии: думают там укрыться, если с неба опять начнут падать бомбы). Вполне вероятно, что Йегер – самый богатый человек в Германии, а то и в Европе. Он немец, но получил постоянный вид на жительство в Швейцарии – естественно, чтобы укрыться от налогов, – и теперь обязан шесть месяцев в году жить там. Боже, на какие только пытки не идут богачи ради лишнего пенни! Он живет в колоссальном – и колоссально безобразном – шато в трех милях от Санкт-Морица. Я не знаю ни одного человека, который бы там побывал. Кроме Кейт, конечно.