А все вопросы будут заданы – а не смешаны клубком змей.

Кто эти убийцы? За что убили Турановых? Где они находятся? Почему их оставили в живых? Что им теперь делать? Что за непонятными сверхсилами обладают убийцы?..

Сейчас в голове бурлила мешанина. А в таком состоянии появляется неуверенность.

И вот она – чревата ошибками.

И еще – до сих пор волновало то ощущение ужаса, которое он испытал, когда лежал, не в силах подняться, на полу гостиной. Тимур беспомощно наблюдал, как слева – на него надвигался второй убийца, а спереди – подтекала лужа крови.

Тимур задрожал, когда припомнил детали. Как же он, оказывается, не хотел умирать!

– Я не хотел умирать! – удивленно прошептал Тимур.

– …побег от реальности, от настоящего, от перемен! Все эти неприглядные мелочи очень приближают совершенно разные эпохи, и, более того, низводят апостолов до уровня обычных людей… Теперь апостолы не полубоги – а такие же уязвимые люди, как мы…

Раньше Тимур думал, что он готов умереть. Столько раз рисковал, участвуя в неравных битвах. Бахвалился сам себе, что преодолел страх смерти…

Тысячу раз повторял, что жить-то незачем – а потому и терять особо нечего…

Мы точка на шкале вечности – и больше ничего…

И вот тебе: столкнулся с реальной угрозой гибели – и всего трясет.

Тимур оторвал руки от лица и посмотрел на дрожащие ладони. Затем – на красные разводы и брызги на тумбочке.

Он только сейчас осознал, что именно совершил и как сильно рисковал своей жизнью.

Я мог умереть, – подумал Тимур. – Это не шутки.

– Надо помнить, что апостолы – обычные люди, Герберт. И я, и вы, и зритель – мы все можем стать лучше… Как они.

Мы все можем сойти с неправильной дорожки – и пойти по их стопам…

К свету.

Самосовершенствование человеческой природы – именно об этом картина.

Тимур похлопал себя по карманам. Конечно же нет: волчок забрали или выкинули – а сейчас он бы пришелся весьма кстати.

Тимур не расставался с ним после просмотра фильма «Начало» – раскручивал его и долго, загипнотизированно смотрел. Эта маленькая вертящаяся фигня – очень гармонично влияла на него в минуты нестабильности.

Не всегда выходит успокоиться размышлениями и рассуждениями – иногда сами неприятные мысли являются источником тревог. А когда крутился волчок – существовал только он, а все проблемы и страхи Тимура оставались в другом мире.

Волчок вертелся в настоящем, а все трудности и беды – жили либо в прошлом, либо в будущем. И эта привязка к сейчас приводила в чувства.

– Сейчас-то все ОК! – пел волчок, танцуя свой круг. – Не тони в заботах! Живи настоящим мигом! Как я! Опля!

Тимур сжал вспотевшие ладони в кулаки.

Да, – подумал он, согласно кивая. – Точно. Я не сломлен. Я жив. И я победил. Это главное. Обо всем остальном – подумаю позже.

А сейчас – нужно резко поднять свою задницу с кровати – и вытащить друга из чертовый дыры!

Ну! Погнали.

Начал Тимур с того, что подошел и выключил телевизор.

Он даже не представлял, о чем с умным выражением лиц – кажется, на немецком – говорили двое интеллигентных ведущих. Но с самых первых кадров картина из тринадцати мужских жоп его чрезвычайно отвлекала.

Что за упоротую ХРЕНЬ нынче крутят по ТВ?!.

Сначала та реклама, а теперь – это...

Тимур не понимал, как можно обсуждать двадцать шесть ягодиц с таким видом – будто это двадцать шесть изысканных яиц Фаберже.

Затем он встал у изножья постели – и критически посмотрел на Костю. Простая тряска не помогла – а значит, переходим на следующий этап.

Тимур обошел кровать и взял с тумбочки стакан воды. Плеснул в лицо спящему.

Ноль эффекта.

Он и не надеялся. Тогда – новый уровень.

Тимур отстегнул браслет Кости, сел на краешек – и рывком привел друга в сидячее положение. Прицелился – и со всей дури залепил ему пощечину.

Спит, как медвежонок в спячке.

– Просыпайся же! – пробурчал Тимур. – Я не гном и не принц – вечно ждать и целовать все равно не буду! А вот пощечин…

Он вздохнул – и стал хлестать Костю слева-направо, слева-направо…

Тем временем Косте снился барьерный сон, который так или иначе видит каждая сфера вслед крещению. После подобных снов сферы утрачивают, собственно, саму оболочку – но зато приобретают особые силы...

Барьерные сны очень разнятся по форме и содержанию – но по сути сводятся к тому, что в конце сфера открывает для себя некую абстрактную Истину – так сказать, прозревает…

Однако Косте грезилось кое-что уникальное даже для барьерных снов: в него вмешались Свет и Перекати-поле.

Свет – высокий плечистый парень в модном черном пальто нараспашку, белом свитере с высоким горлом, черных брюках и лакированных туфлях. Скуластое и сухощавое, иссини-бледное – но при этом очень красивое и молодое лицо. Белокурые волосы аккуратно причесаны, глаза глубоко посажены, брови косматые. Правая радужка совершенно бесцветная – почти сливается со склерой, а левая – черно-синяя.

Взгляд, да и, пожалуй, сам вид – недовольный и злой. Так бы выглядел Кай, если бы вырос под боком у Снежной королевы.

Свет стоял в тени магазина, у окна. Напротив располагалась таверна – поистертый деревянный дом с выцветшей красной краской и раскачивающимися на ветру входными дверцами; на столбах кренился козырек второго этажа.

Крупная вывеска Saloon и песчаный грунт. Вся сцена – в стилистике вестерна.

На дороге у таверны за наваленными в груду бочками, мертвыми лошадями, перевернутыми телегами и прочим хламом скопилась пара дюжин индейцев с луками и стрелами. Среди них были как живые, так и мертвые.

Живые время от времени поглядывали из-за завалов в сторону таверны.

Окна там были разбиты – а весь фасад испещрен стрелами. Под оконными проемами и у входа лежали трупы их сородичей.

– Ты уверен, что готов? – спросил Свет. Голос у него раздраженный и уставший, безразличный; говорил он быстро. – Потом пути назад не будет.

Внизу, у его ног, заскрипело Перекати-поле. Скрип звучал убежденно.

Свет вздохнул.

– Знаю, – сказал он. – Но я в принципе не хотел бы им помогать… Человечество – само по себе глобальный катаклизм. Что они натворили с Землей? Дышать невозможно.

Перекати-поле помолчало, а затем осторожно возразило: