Мама стоит рядом с ним с огорченным видом.

– Знаете, что? – резко говорю я. – Каждый день я жалею, что сделала это.

Никто не понимает, о чем я.

– И где благодарность? Вы все живете припеваючи, а что получила я? НИ ХРЕНА! – ору я, взявшись за голову.

Все переглядываются, стараясь разобраться в моих словах.

– Что, Мэнди? Что ты сделала? – спрашивает Росс.

– Вы бы на такое не пошли. – Я показываю куда-то в сторону мамы и брата. – Но я решилась. Решилась, чтобы НАША жизнь стала лучше. А моя в итоге только ухудшилась. Разве справедливо?

Благодаря водке копившаяся годами обида вдруг выплеснулась наружу.

О боже, все плохо. Просто ужасно, черт возьми! Я отвратительный человек.

Мама подходит ко мне. Она не злится, просто расстроена, и это еще хуже.

– Аманда, солнышко…

– Мам, не надо, – чересчур агрессивно перебиваю я. – Ничего не хочу слышать…

Я слезаю с барного стула, едва не споткнувшись, и направляюсь к выходу. Выбегаю из клуба и плачу.

Плачу из-за отца, из-за конторы и ситуации с Марти, из-за Сида, из-за всего, что я сейчас наговорила… и из-за страшного похмелья, которое меня ждет утром.

После инцидента в клубе (он же «пьяный срыв Аманды») я держалась тихо до конца каникул. Ходила на «долгие прогулки» по сельской местности и к побережью Солтберна, чтобы «развеяться». На самом деле я так замерзала, что все время пила горячий шоколад и ела жареную рыбу с картошкой.

Извинилась перед всеми, сказав, что всему виной большое количество алкоголя, и только. Избежала разговора о произошедшем, делая вид, будто вообще не понимаю, о чем речь, – так напилась, что ничего не помню.

Выпивка с незапамятных времен развязывает язык, а потом дает прекрасный повод прикинуться, что имелось в виду совсем другое.

Звучит как отличный тост.

Будь мы другой семьей, они, возможно, попытались бы выведать у меня, что именно спровоцировало такое поведение, но мы же гордимся своим умением замять проблему, вот родня и приняла мои краткие извинения. На том все и кончилось.

В новогоднюю ночь мне было грустно. Я думала о том, что принесет мне наступающий год (наверное, выпрут из конторы, потому что я не умею лизать задницы, как Марти).

Вернувшись к себе, я испытала большое облегчение. Правда, Хайди по какой-то причине держалась странно. Мне удалось ее разговорить – и выяснилось, что подруга провела праздники со своей новой «игрушкой», но проблема, похоже, в другом. Я слишком хорошо знаю Хайди. Она даже не захотела поваляться на диване и устроить просмотр кино с вкусняшками (наше любимое занятие), значит, что-то ее точно беспокоит. А скажет она только тогда, когда будет готова.

В понедельник утром я спешу вернуться на работу несмотря на то, что рано или поздно столкнусь с Сидом, а после того подслушанного разговора про «озабоченную» мы с ним больше не виделись. Черт, настоящая катастрофа, но куда деваться!

Надо помнить о феминизме, женской силе и так далее.

Скайлар, не изменяя себе, назначает мне адвокатское задание на 7.30 утра первого же рабочего дня – «с судебным вмешательством, чтобы все как на самом деле». Наверняка все это очень полезно, хотя пока я не вижу никакого толку.

Получив отзыв на мою заключительную речь («очень хорошо постаралась»), я иду в библиотеку, чтобы подготовиться к дальнейшим делам. Внезапно заходит Сид. Сердце екает, однако я продолжаю заниматься, не поднимая головы и делая вид, что меня его появление не касается. Сид отирается рядом так долго, что ясно – он хочет поговорить со мной наедине.

– Привет. Как Рождество? – спрашивает он с сияющей улыбкой.

Хватило наглости! Хреново все было, ясно?

– Отлично, спасибо, – вру я. – А у тебя?

Сид игнорирует мой вопрос:

– Нам так и не удалось поговорить после Слейнлока. Может, сходим куда-нибудь выпить?

О чем ему говорить со мной? О нет, опять страстный взгляд. Не смотри ему в глаза, он тебя очарует.

– Не думаю, что это хорошая идея. Кто-нибудь увидит нас вместе, чего я очень не хочу, – холодным тоном отвечаю я.

Сид кажется шокированным и слегка обиженным.

– В смысле, у меня будут проблемы. Сплетни и все такое. Скайлар придет в ярость.

– Точно. Тогда приходи ко мне домой, что скажешь? Там нас никто не увидит. Надо бы разрядить атмосферу, убедиться, что между нами нет неловкости.

В этот миг заходит Анжела и видит, как мы шепчемся. Она специально останавливается и с искусственной улыбкой говорит намного громче, чем должно:

– О, вы двое, приветик. – Награждает нас многозначительным взглядом. – Хорошо провели Рождество?

– Да, спасибо, а ты? – отвечаем я и Сид в один голос.

– Чудесно! Домик в Гилфорде, потом на Новый год в Шамони… – начинает она свой высокопарный рассказ.

То же самое, почти слово в слово, она поведала по отдельности еще четверым барристерам в библиотеке. Каждый раз с соблазнительным видом присаживалась на край стола так, чтобы немного выступали резинки ее кружевных чулок. А еще Анжела умеет складывать руки особым образом, отчего приподнимается грудь. В итоге мужчины, с которыми она общается, симулируют интерес к ее словам, а сами не слышат ни слова, вещай Анжела хоть о плане завоевания мира. Также она спускает очки на край своего вздернутого носа и смотрит поверх. Выглядит так, будто она снимается для мужского журнала. И как ей все сходит с рук? Если бы я вела себя схожим образом, ко мне прилипло бы клеймо шлюхи. Правда, я же (ненатуральная) блондинка – с дерзким цветом волос, – а потому такое не пройдет.

Потрясающе.

Перед тем как я ушла в суд, Сид передал мне записку со своим адресом и словами «В шесть подойдет?».

Надо же быть таким самоуверенным. Никуда я не пойду.

Наверное, не пойду.

Однако в будущем мне придется с ним работать. Не пойти будет грубо. Ладно, выпью чуть-чуть, и все. Пусть поймет, что я не сумасшедшая, которая держит на него обиду, заодно и спрошу, почему он назвал меня озабоченной.

ТОЧНО.

Надену что-нибудь сексуальное, НЕ буду вести себя как озабоченная и быстро уйду домой.

* * *

Сид живет в супермодном лофте с видом на пристань. В здании лифты, где надо закрывать за собой железное ограждение.

Домой я так и не зашла, и на мне по-прежнему рабочий костюм. Сид поймет, что я не пытаюсь его впечатлить. Разумеется, я привела в порядок волосы и освежила макияж, потому что должна выглядеть привлекательно. И покинуть его жилище как можно быстрее.