В лаборатории iLumens медицинского Университета Париж — Декарт была создана мобильная игра для отработки навыков сердечно-легочной реанимации (массаж сердца и дыхание изо рта в рот). Игра носит название шлягера «Жизнь продолжается» группы «Би Джиз», поскольку он точно соответствует сердечному ритму. В результате игроки лучше запоминают процедуру и не будут испытывать стресса при ее проведении.

Но вернемся к нашим фантастическим личностям. После Кена Робинсона, Мэтью Петерсона и Джейн МакГонигал я хочу назвать Саймона Синека и Гюнтера Паули. Саймон Синек является маркетологом и напоминает, что нельзя увлечь толпу и повести ее за собой вопросами «Что?» и «Как?». Только вопрос «Почему?»[130] возымеет над ней действие. Он несовместим с высокомерной посредственностью. «Вы только посмотрите на этих политиков с их планами из пяти пунктов, они никого больше не вдохновляют!» В этой связи невольно вспоминаешь о Мартине Лютере Кинге и его речи «У меня есть мечта», а не «План из пяти пунктов», и этим все сказано. Школу впутали в бесплодные дебаты, она вбирает в себя планы реформ вместе с невразумительными предложениями. Это означает, что политики и народ не в состоянии задать себе правильные вопросы.

Разговоры ведутся о том, «чему» (программа), гораздо меньше о том, «как» (ставить оценки или не ставить) и никогда о том, «почему» и «зачем» обучать. Нужно вновь сделать личностное развитие целью образовательной миссии. Вопрос не в том, ставить или не ставить отметки, а в том, зачем и как это делать. В любой игре существует счет. Он стимулирует только потому, что мы хотим заработать еще больше очков. Именно игрок требует, чтобы его оценили, ведь это делает развлечение еще забавнее и притягательнее.

Пятая фантастическая личность — это Гюнтер Паули, которого называют «Стивом Джобсом развития в долговременной перспективе» и главным действующим лицом современного Возрождения. В своей книге «Синяя экономика» он утверждает, что «природа не должна производить как заводы, а наоборот, заводы должны производить как природа». Наша школа стала конвейером по обучению, ее нужно реформировать в соответствии с природой, в которой потоки знаний многоканальны и эргономичны. Кен Робинсон утверждает, что в некоторых странах дети проводят на улице меньше времени, чем отбывающие срок уголовники. Резкий рост гиперактивности свидетельствует не о том, что наши дети больны, а как раз о том, что нездоровы школа и общество. Но, как известно, тоталитарным режимам свойственно третировать своих диссидентов.

Мои пять уникальных личностей не одиноки. По всему миру есть тысячи и тысячи энтузиастов, которые неутомимо трудятся над возрождением обучения. Например, во Франции это Франсуа Таддеи и Селин Альварез[131]. Таддеи создал первый междисциплинарный курс в Современном французском университете. Селин Альварез получила великолепные результаты по обучению в детском саду Женвилье, не прибегая к допотопным методикам и программам Министерства национального образования. Ее успех вызвал лишь преследования, и она была вынуждена уйти с работы.

Многие представители администрации предпочли бы узнать о неудаче своей методики, а не успехе чужой. В религии «ящика и бланка» выйти из него стало бы настоящей ересью. А у нас сейчас ни результат, ни средства не имеют никакого значения. Меня не покидает мысль, что в Швейцарии, у которой нет Министерства народного образования, система обучения намного превосходит нашу. Немецкий ученик изучает математику меньше времени, чем французский, но его результаты в тесте PISA[132] гораздо выше. Разумеется, один час не равен одному Ату, но совершенно очевидно, что немцы отдают математике больше Атов, хотя и тратят на нее меньше времени.

Если вы тоже хотите трудиться на благо второго возрождения в образовании, вам следует беспрестанно напоминать себе главную идею нейроэргономики: не мозг должен служить школе, а школа должна служить мозгу. Мы регулярно, со всей страстью должны повторять эту мысль, поскольку и сейчас школа продолжает лепить из нас зависимых, покорных, стандартных индивидуалистов, цепляющихся за количественные оценки.

Какой бы индустриальной ни была наша школа, она обладает огромным преимуществом: ее образование — всеобщее. Стандартизация приготовления пищи дает колоссальную экономию и позволяет накормить огромное число людей, а стандартизация обучения в школе «обслуживает» бесчисленное количество детей по всему миру. Но не следует обольщаться. Со своими партами, со своим форматом, не подлежащим обсуждению, с максимально контролируемым процессом учебы, наше образование — это аналог общепита.

Школьная система Франции до 1940 года не оставляла никаких сомнений по поводу ее конечной цели: получение одного и того же опыта по одинаковым программам («Наши галльские предки и т. д. …») по всей Империи, начиная от Гвианы до Вьетнама, от Дакара до острова Кергелен. В XIX столетии народное образование опередило «Старбакс» и «Макдоналдс» в использовании франшизы, предоставляя одни и те же услуги и знания — аналоги сэндвичей, с одними и теми же этикетками и гарантией качества.

Но стандартизация не достигла своих целей. Лицей в Мант-ля-Жоли не предоставляет того же образовательного опыта, что и парижский лицей Генриха IV на горе Св. Женевьевы, а «Старбакс» предлагает своим клиентам один и тот же кофе повсюду: от Нью-Йорка до Сеула. При этом цель у них одна: одни обеспечивают одинаковость вкуса, другие — одинаковость знаний. Ни те ни другие не испытывают никаких угрызений совести, преследуя высокий уровень стандартизации, хотя одни в этом преуспевают, другие — нет. Впрочем, школа иногда предоставляет знания вообще без вкуса, и драма заключается именно в этом. Нам срочно предстоит создать новую кухню знаний, чтобы отбросить идею фастфуда, которая ограничивает наше народное образование и навязывает свои продукты клиентам, не задумываясь об отдаче.

Хорошая школа должна быть эргономичной. В этом смысле поучителен пример Леонардо да Винчи и Франциска I. Ученик был королем Франции, а Леонардо должен был внушить ему интерес к учебе, даже если того больше привлекали королевская охота, война и прелести придворной жизни. Титул ученика в данном случае позволяет добиться максимальной эргономии: поскольку он по своему положению намного превосходит своего учителя, тот должен сделать все возможное для обучения.