Но превосходство не всегда является важным элементом. Леонардо, Боттичелли, Микеланджело — все они обучались в многофункциональных и междисциплинарных мастерских Возрождения (слабыми копиями которых являются fab lab), где знания передавались с практической целью и где учителя были по статусу не ниже учеников.

Если при воспитании и обучении короля эргономия была максимальной, то возможность воспроизвести миллион раз то, что смогли сделать единожды, была минимальной. В наших школах эргономия именно минимальна — это стандартизированное обучение, обязательное, лишенное мотиваций, без конечной практической цели. Зато воспроизведение максимально. Школа XXI века должна создать наилучший сплав, предоставляя и всеобщее, и эргономичное образование. Это предлагает блестящая платформа «Дуолинго», которая гораздо эффективнее обучает иностранным языкам, чем традиционные курсы.

Кроме того, настала пора вернуть в школу удовольствие. Ведь если им сопровождаются развитие и работа мозга, то это не случайно. В современной школе учителя страдают не меньше своих учеников. А там, где царит радость, преподаватели наслаждаются своей ролью звездных шеф-поваров на кухне знаний, а ученики — потому что обожают всякие лакомства и учатся готовить.

Три опыта из арсенала школьной психологии

1. Выученная беспомощность

Выученная беспомощность — это психологический феномен, известный всем палачам. Его научное исследование в период холодной войны проводилось как психологами, исследовавшими пытки (так появился эвфемизм «усовершенствованный допрос», который писатель Мишель Одиар назвал «лечение ото лжи»), так и весьма неоднозначными учеными, работающими на границе секретных и открытых академических программ.[133]

Целью изучения выученной беспомощности на Западе и на Востоке была разработка методов принуждения заключенного к сотрудничеству путем внушения ему бессознательного послания «сопротивление бесполезно». Эти исследования проводятся в рамках психологической войны[134]. В результате ученые пришли к следующему выводу: чем чаще мы не можем управлять ситуацией, тем скорее у нас возникнет неверие в возможность контроля будущих событий, если они напоминают уже происходившие. Именно о выученной беспомощности говорил Стив Джобс: «Когда вы поймете, что окружающий мир был создан людьми не умнее вас, и сможете его изменить, ваша жизнь уже никогда не будет прежней».

Организации могут вольно или невольно поощрять выученную беспомощность, которая, по сути, является установкой «миссия невыполнима», в противовес американскому «миссия выполнима», «мне все по плечу». Установка часто подкрепляется безразличным окружением, хотя давление с их стороны (ученые советы, коллеги) может быть конструктивным («Если я смог, почему не сможешь ты?») или разрушительным («Я не смог, а ты и подавно не сможешь!»).

Первыми были работы таких ученых, как Мартин Селигман, который исследовал выученную беспомощность по реакции собак на воздействие электрическим током. Но самыми интересными для преподователей стали опыты профессора Чарисс Никсон, которая показала, что для заражения класса вирусом беспомощности требуется всего лишь около 12 минут (что уж там говорить о годах…). Этот эксперимент носит несколько кустарный характер, но от этого не становится менее показательным.

Никсон[135] выбрала класс из тридцати учеников, которые знали, что сейчас будут участвовать в эксперименте. Она попросила их выполнить следующее задание: подобрать анаграммы к словам: BAT, LEMON, CINERAMA, поднимая руку каждый раз, когда будет найдено очередное слово. Правильными будут слова: TAB, MELON, AMERICAN в порядке увеличения сложности (это важно в ходе эксперимента). Три ученика из класса оказались в затруднительном положении и не смогли подобрать анаграммы к двум первым словам на своем листочке (им досталась копия, где два первых слова были WHIRL и SLAPSTICK, к ним подобрать анаграммы невозможно). Третье слово было тем же самым — CINERAMA. Беспощадность эксперимента была в том, что, когда эти ученики увидели, как весь класс быстро справился с первыми двумя заданиями, а они нет, то даже не пытались выполнять третье задание, которое было им вполне по силам. Они убедили себя, что их уровень слишком низок. Ощущение, что ты хуже всех в группе, тяжело переживается любым ребенком.

Психолог Идрис Шах однажды очень точно подметил: «Вы боитесь завтрашнего дня? Однако вчерашний день был еще опаснее». Прошлые неудачи тяжким грузом виснут на будущих попытках, и если серия маленьких и легких побед внушает уверенность в успехе, то серия промахов сковывает моральный дух. Это правило хорошо известно и давно применяется в геополитике. Прежде чем напасть на Францию, Бисмарк поднял боевой дух своей армии в победоносной войне с маленькой Данией, а афганский полевой командир Масуд сколотил свои боевые отряды в ходе небольших сражений, заранее обреченных на успех.

Этот принцип совершенно не соблюдается во французском образовании и породил культуру обучения, основанную на поражениях и страданиях. Я до сих пор помню совет моего отца: «Если захочешь в университете взяться за математику, никогда не пользуйся французскими учебниками. Возьми русский или американский учебник. Последний, например, начинается с вопроса: „Сколько будет 1 + 1?“ И он поведет тебя от успеха к успеху и так до гипотезы Римана. А французский учебник сразу же подставит тебе подножку. От задачи к задаче тебя будут преследовать головоломки, всякие хитрости, ты будешь ощущать собственную неполноценность и расстраиваться, насколько учебник умнее тебя. Все кончится тем, что ты его закроешь»[136]. И эта педагогическая непримиримость далеко не миф. Это касается даже видеоигр. Французские компании 90-х годов прославились производством гораздо более сложных игр (вроде легендарного Infogrames) по сравнению с американскими.

Никогда не следует пренебрегать «познавательным подъемом» ученика и никогда не следует его гасить, видя в этом особенную доблесть. Наоборот, нужно культивировать в нем «ощущение могущества» и убедить в том, что он все может. Люди, годами пребывающие в состоянии выученной беспомощности, никогда не смогут добиться личностного расцвета, чего не скажешь о тех, которым все по плечу. Но первые всегда будут тише и послушнее вторых. Не трудно понять, в чью пользу общество, и тем более школа, сделают выбор — в пользу расцвета личности или покорности.