— Выигрываешь?

Стив ответил не сразу. Поерзал в кресле, пригибаясь от выстрелов, чертыхнулся и, только когда его герой совсем уж тяжело задышал, отъехал от стола окончательно.

— Клавиши у клавиатуры жестковаты. А так все ничего. Как там дела?

— Через двадцать минут будет пицца.

— Пицца не горит, так загорицца! — радостно сообщил Стив, придвигаясь обратно к столу. — Сейчас музончик дадим. А я тут пока программку погоняю.

— Тебе нравится «Коппелиус»?

— Не, «Коппелиус» — это Тоха, а я — вот что!

Сильный удар по клавише. На экране дернулся уровень басов. И был это никакой не стимпанк. Вернее, панк, но не стим.

— Это «Thirty Seconds to Mars» — с гордостью сообщил Стив, с восторгом глядя на Еву. — Слышишь, как тему вводит? Сейчас-сейчас будет место хорошее.

Наверное, оно было хорошее. Ева не поняла. А Стиву уже было неинтересно что-то объяснять. Название переводилось как «Тридцать секунд до Марса». Разве до Марса так быстро долетишь?

Пушкин маялся в коридоре.

— Богато живешь, — зло сообщил он. — Родители у тебя кто?

— Люди, — буркнула Ева. И так настроение никакое, сейчас еще и Пушкин добавит.

— Обеспеченные люди. — Пушкин улыбнулся, некрасиво обнажив зубы. — А ты знаешь, что не все космонавты возвращались с дальних подступов к Земле? Некоторые вон сгорели в плотных слоях атмосферы. Только представь, как это: вокруг тебя все плавится и пылает?

— Голодный, что ли?

— Наших четверо погибло, — не отвлекался Пушкин. — У одних не сработали парашюты — корабль просто врезался в землю. А у других разгерметизация произошла. У америкосов вообще на второй минуте старта — бах — и взрыв. Там твердотопливный ускоритель прогорел — и шарах — красивый фейерверк над горизонтом.

— Я не буду входить в плотные слои атмосферы.

— А в чем обман?

— Почему обман?

— Просила шуметь. Обманешь, значит.

— А ты будь внимателен.

— Зачем? Я все у египетских богов узнаю.

— Узнавай, — пожала плечами Ева. — Только порой те, кто спрашивает, первым и пропадает. Ты гроб себе уже присмотрел?

— Слушай… — протянул Пушкин и зачем-то потер между пальцами шуршащую ткань, натянутую на стены. — А давай, когда вы с Антоном окончательно разбежитесь, я с тобой встречаться буду?

— Да иди ты!

От удивления, от злобы Ева забыла о стоящем в дверях Антоне. Прошла, задев его.

— Ослепла? — возмутился Антон.

— А ты не стой на дороге!

Антон промолчал. Он не Пушкин, чтобы на каждое слово отвечать десятью своими.

— Пицца горит! Пицца! — кричала Катрин, пролетая по коридору. — Левшин! Куда ты смотришь!

За столом мест не хватило. Все расползлись по гостиной. Птах и Гор сидели на полу, сложив ноги по-турецки. Ева тянула «Тархун». Пузырьки били в нос.

— Время! Время! — хлопнул в ладоши Ра. — Хорош жрать! Испытание машины времени через пять минут.

Ева закашлялась.

— Он сказал «Поехали!» и махнул рукой, — процедил Пушкин.

Антон качнул головой и нехорошо усмехнулся. Он так и стоял в дверях, отказавшись не только сесть, но и что-нибудь съесть. Ева стукнула стаканом по столу и вышла следом за Ра.

— Все запомнила? — шепотом спросил Ра. Он последний раз поправил раму, провел длинными пальцами по шуршащей фольге, выровнял зеркала. — Запускай, — разрешил он.

— Чего это у них шкаф открыт? — закричал Пушкин, первым вбежавший в комнату.

— Чтобы не так резонировало, — хохотнул Стив. На уровне его колена болталась железная коробочка от противогаза. Это отвлекало. Движение закончилось, а коробочка еще несколько тактов болталась.

Из головы тут же высыпались все приметы. Лягушонок потерялся на просторах квартиры. Махать рукой неудобно. Пинок от Пушкина уже получила.

— Евка! Держись! — сжала кулаки Маша. Саша тянул ее сесть рядом.

— Все садимся! Садимся! — командовал Ра. — Антон! Садись!

— Я постою. — Антон переместился из одного дверного проема в другой.

— Все должны сидеть. Петька! Упади, — приказал брат Птаху. — У меня тут все рассчитано. Фотонный заряд и ударная волна. Если сидеть, вас не заденет. А стоящим башку снесет.

— Редька, ты несешь чушь! — процедил Птах, устраиваясь на полу. Антон лениво отлепился от дверного косяка и устроился на стуле.

— Все в этом мире относительно, дети мои! Покайтесь! — тянул Пушкин.

— Левшин! — звала Катрин.

— Раз! Раз!

Ожили датчики, раскинули зеленые лепестки вееров.

— Внимание! — В динамиках противно пискнуло, заставив поморщиться. — Первый полет человека во времени! Пошел обратный отсчет.

Машина в полумраке смотрелась великолепно. Подсвеченная лампочками, с шипом и треском, в дрожащей фольге. Сидящие смотрели на отражения в зеркалах.

— Ключ на старт! — командовал Ра.

Пластмассовая коробочка в руках Евы казалась такой легкой, такой несерьезной.

— Какое время выставили? Где ее ловить? — выкрикнула Катрин.

— Полет малый, две недели.

— Что было две недели назад? — громким шепотом спросила Маша.

— У меня сидели, — с гордостью сообщил Стив. — Евка, ты как меня встретишь, скажи, чтобы я в замок не лез. Его лучше обойти. Там оружие будет. И уже с ним на штурм. А то я потом этот уровень несколько часов заново проходил.

— Зачем две недели? Давай на год! — веселился Левшин.

— Тогда я вас еще не знала, — улыбнулась Ева.

Интересно, догадываются они обо всем или нет, придуриваются или на полном серьезе уверены, что она улетит в прошлое?

— Десять! — начал считать Ра.

— Ко мне не подходи, — предупредил Пушкин. — Я, когда с привидениями встречаюсь, веду себя неадекватно. Могу и серебряным дрыном засветить.

— Девять!

— Злой ты, Пушкин, — толкнула его ногой Катрин. — Ева, принеси что-нибудь оттуда.

— Восемь!

— Да! Как ты докажешь, что была в прошлом? — привстал Саша. — Принеси что-нибудь вещественное!

— Ага, забеги в соседний банк и захвати там слиток золота, — кладбищенски пошутил Пушкин.

— Семь!

— Газету! — орал Левшин. — Принеси газету!

— Или с собой кого-нибудь приведи, чтобы мы поняли, что он оттуда! — поддакнул Стив.

— Шесть!

— Да никуда она не полетит, вы что? — не выдержал Пушкин. — Летал у нас так один на истории. Все утверждал, что бывал в эпохе Ивана Грозного.