Захарова подмигнула:

– А я ненавижу мужчин.

– Но почему? У вас же были хорошие мужья.

Старушка развела руками:

– Это вам сказал мой психиатр? Да, я так говорила ему. А вообще, я никогда ни одной живой душе не сказала, как мне жилось с этими извергами. Они избивали и оскорбляли меня, и я была рада, когда негодяи отправились на тот свет. Мысль расправляться с мужчинами тогда глубоко засела у меня в голове. Мне хотелось отомстить за всех обиженных женщин.

– Но зачем именно Бучумову и Найденову? – поинтересовался Петя.

– Найденов подвернулся под руку, а Бучумова я возненавидела за его роли героев-любовников, – призналась она. – Да и он сам не вызывал у меня симпатии. Я слышала, как он заводил интриги с женщинами, а потом их бросал. Он заслужил свою смерть.

Старший лейтенант закусил губу. «Да, придется звонить Киселеву и Скворцову», – подумал он и достал мобильный.

– Товарищ майор, у меня тут полное признание, – оторопело сказал парень.

Киселев чуть не поперхнулся чаем.

– Захарова призналась?

– Вот именно, – подтвердил старший лейтенант. – Но я, честно говоря, сомневаюсь…

– Вези ее сюда, – приказал Павел.

– Слушаюсь, – сунув телефон в карман, Петя подошел к женщине: – Сейчас мы поедем к нам в отдел.

Она снова довольно улыбнулась:

– Мне там самое место. Только у меня одна просьба. Пусть в мою камеру не заходят мужчины. Я боюсь не справиться с эмоциями. Этих животных надо убивать.

В кабинете Киселева задержанная Анна Григорьевна Захарова вела себя так же спокойно.

– Когда вы отведете меня в камеру? – задала она вопрос.

– А вы туда торопитесь? – спросил Павел.

Она хихикнула:

– Разве этим не кончится? Я же убила двоих человек, могу убить третьего, четвертого и вас в том числе, потому что вы тоже мужчина. И все же рискну обратиться к вам с просьбой. Меня, наверное, покажут по телевизору, а мне нечего надеть, вы же забрали мою одежду и дали мне какое-то бесформенное платье.

– Это ваше собственное, – попытался успокоить ее Павел. – Наш сотрудник взял его из вашего шкафа.

– Но все знают меня как черную вдову и ждут в этом наряде, – недовольно ответила старушка.

– Сначала нам необходимо провести с вами следственный эксперимент. – Скворцов открыл дверь, вошел сержант с манекеном и протянул подозреваемой кинжал. – Возьмите его и покажите на этом манекене, как вы ударили Найденова.

Анна Григорьевна растерялась:

– Но я плохо помню…

– Раз вы помните, что убили его, значит, должны помнить как, – вставил Павел.

– Вы так считаете? – Она встала и взяла оружие. – Значит, я должна ударить этот манекен?

– Да, – кивнул Константин.

Старушка неуверенно подошла к нему, размахнулась и всадила кинжал в живот.

– Кажется, так. Но я же объяснила, что у меня бывают провалы в памяти. Мой лечащий врач должен об этом знать, – она присела на стул и устало провела рукой по лбу. – Если можно, отведите меня в камеру. У меня болит спина, я хочу прилечь. Кроме того, вы все находитесь в опасности. Вы все молодые и красивые, и я могу напасть на вас. Возможно, я пощажу только женщину, – дама бросила взгляд на журналистку.

Костя многозначительно посмотрел на сержанта:

– Манекен – к Михалычу, а задержанную – в камеру.

Подчиненный кивнул и обратился к женщине:

– Пойдемте со мной.

Как только они ушли, в кабинете на время воцарилась тишина. Павел улыбнулся Кате, сидевшей в углу:

– Что ты об этом думаешь?

– Наверное, то же, что и вы, – отозвалась Зорина. – Возникает больше вопросов, чем ответов. Вопрос первый: почему Захарова решила расправиться именно с Бучумовым? Ее объяснение довольно неубедительно. Я, например, сомневаюсь, что она ходила в театр и видела его в спектакле. Анна Григорьевна – психически ненормальный человек, и высидеть постановку ей было бы очень сложно. Но допустим, она все же купила билет по чьему-то совету и посетила спектакль. Почему именно Бучумов? Откуда она узнала о его сложных отношениях с женщинами? Вопрос второй – почему жертвой номер два оказался Найденов?

– Если, как ты говорила раньше, Захарова вжилась в образ Скобиной, она прикончила первых попавшихся красавчиков, – заметил Павел.

– Вот я и сомневаюсь, что первых попавшихся, – вздохнула журналистка. – Оба не подходят под это определение.

– Она ненормальная, – вмешался Петя.

– Однако ты сам сказал: ее лечащий врач утверждал, что она никого не могла бы убить, – возразила Катя.

Прохоров сжал кулаки:

– Верно. Ладно, дождемся вердикта нашего Михалыча.

Судмедэксперт не замедлил явиться, словно услышал слова старшего лейтенанта.

– Где задержанная? – поинтересовался он, вваливаясь в кабинет.

– Уже увели в камеру, – сказал Киселев.

Заболотный сел на стул и развел руками:

– Опростоволосились вы, мои дорогие. Нашу задержанную надо выпускать. Она не имеет к убийству Найденова никакого отношения. На ее одежде, в которой, по ее словам, она ходила в театр убивать работника сцены, не найдено ни капли крови, а кровь при таком ударе должна была запачкать рукава, тем более они у ее пальто достаточно длинные. Но и это не все. Убийца наносил удар снизу вверх, а наша дамочка – наоборот.

– Может, не помнит? – процедил Костя. – Она же утверждает, что у нее бывают провалы в памяти.

– Странные провалы, – нахмурился Заболотный. – Помнит, как пришла в театр, как оказалась возле сцены, кто был возле столика с реквизитом, а вот как била Найденова – нет. Да и с Бучумовым такая же петрушка получается. Там помню, тут не помню. У нас так преступники говорят, когда хотят уйти от наказания. А эта на себя берет чужую вину.

– Что ты по этому поводу думаешь? – поинтересовался Киселев.

Заболотный вскинул брови.

– На ум приходит только одно. Если наша задержанная – внушаемая, а это можно выяснить у лечащего врача, то осмелюсь утверждать почти со стопроцентной уверенностью, что ее кто-то хорошо подготовил. Кстати, вы собираете информацию об этой Захаровой? Откуда она могла узнать о Скобиной?

– Леня сейчас как раз этим занимается, – откликнулся Скворцов.

– Вот и прекрасно, – улыбнулся эксперт. – Кроме того, нужно спросить у ее врача, не интересовался ли ею кто-нибудь в последнее время. Возможно, убийце нужно было кого-нибудь подставить, и, на свое счастье, он отыскал Захарову. Когда ее выпустили из психбольницы, он стал следить за ней, вошел в контакт и внушил таким образом, что именно наша Анна Григорьевна повинна в смерти двоих человек, потому что подражает Скобиной. Захарова поверила даже в то, что когда-то двое ее мужей издевались над ней. Нет, выпускайте несчастную женщину. Я уверен: после всех потрясений она опять попадет в психушку. Дайте ей глотнуть воздуха на воле.