– Какая-то дама разгуливает по городу в костюме черной вдовы, – пояснил Петя. – Но если бы только это. Она заказала у кузнеца пять кинжалов, и два уже пошли в ход. В связи с этим у меня к вам вопрос: могла ли такая больная, как Захарова, из тихой перевоплотиться в агрессивную?

Половцев немного подумал и пожал плечами:

– У нее шизофрения, а такие больные непредсказуемы. Думаю, теоретически могла бы. Практически – просто верить не хочется. Я к этой старушке как-то проникся.

У Пети вспотели ладони. Неужели он на правильном пути?

– Вы дадите мне ее адрес? – поинтересовался старший лейтенант.

Доктор кивнул:

– Разумеется.

Заботливые детки поселили несчастную Захарову на окраине города в новостройке на седьмом этаже. Подходя к ее дому, Прохоров подумал, что в этом районе старикам негде гулять: девятиэтажку окружал пустырь с неубранной арматурой. Неасфальтированная дорога пестрела ямами, которые в период дождей наполнялись водой и грозили замочить ноги любому прохожему. Петя прошел в подъезд и увидел объявление на двери лифта: не работает.

«Все условия для пенсионеров», – скривился молодой человек и стал подниматься по лестнице. Оказавшись у нужной квартиры, он нажал кнопку звонка. Квартирка огласилась звонкой трелью, однако Пете сразу не открыли. Сначала послышались робкие шаги, а потом тихий голос спросил:

– Кто там?

– Это полиция, – отозвался Прохоров.

На его удивление, хозяйка попросила:

– Покажите удостоверение. Приложите его к глазку.

Парень выполнил ее просьбу. Дверь тут же распахнулась, и Анна Григорьевна предстала перед ним в своем нелепом черном одеянии.

– Проходите, – она пригласила его в прихожую. – Я знаю, зачем вы пришли. Вы пришли забрать меня. Давно пора, знаете ли. Меня просто необходимо остановить.

Прокурор, старший советник юстиции Юрий Мамонтов, высокий светловолосый мужчина, друг оперативников, внимательно выслушал их в своем кабинете.

– Мы даже изучали это дело в университете, – сказал он. – И я, конечно, принесу его вам из архива. Только читать будете здесь и при мне. Вы знаете, что выносить ничего нельзя.

Он предложил гостям чаю на время своей отлучки, и они не отказались. Пока Мамонтов искал дело в архиве, Киселев попытался связаться с Петей.

– Я только и успел, что рассказать ему об этой Скобиной, – пояснил он. – Наш Петюня в ту пору находился возле поликлиники психдиспансера. Вообще-то я ожидал его звонка по поводу ответа врача, имелась ли у них такая больная, но он не позвонил, а теперь вообще отключился.

– Прохоров найдет, как с нами связаться, если обнаружит что-то очень важное, – успокоила его Катя. – Меня больше интересует, что принесет нам Юрий. Вы же знаете, какие мысли беспокоят меня в данный момент. Да они и вас беспокоят.

– Прекрасно знаем, – откликнулся Скворцов. – Ты думаешь об оставшихся трех кинжалах. Да, о них мы не забываем. Возможно, и сейчас эта женщина убивает человека, а мы сидим и ничем не можем ему помочь. Только вот где искать убийцу и ее жертвы? В театр она уже вряд ли явится, там дежурят наши сотрудники. Почти все артисты и другие работники находятся под охраной. Нет, я больше чем уверен, в театре ждать ее нечего. Впрочем, вероятно, дело этой Скобиной даст нам хоть одну зацепку. А вот, кажется, и Юрий. Мы тебя уже заждались, – обратился он к вошедшему Мамонтову. – Отыскал?

– Конечно, – Юрка бросил на стол папку. – Вот оно. Девяносто седьмого года.

Катя, Костя и Павел уселись на диван. Киселев открыл папку, и Зорина вздрогнула. Смотревшая с черно-белой фотографии женщина была хороша собой: огромные светлые глаза, темно-русые волосы, красивый овал лица, пухлые губы, тонкий нос. Вот только ее взгляд просвечивал насквозь, словно рентгеновскими лучами, и вызывал неприятные ощущения.

– Ничего дамочка, – отреагировал Павел. – В такую можно и влюбиться.

– Если бы ты попробовал это сделать, вряд ли сейчас сидел бы тут, – усмехнулась Катя. – Ну, давайте просматривать материалы.

В принципе, документы не сказали ничего нового. Елена Скобина из поселка под Залесском действительно приехала учиться, не поступила, вышла замуж за дальнобойщика, устроилась продавцом и, вероятно, была бы счастлива по-своему, если бы муж не умер прямо в дороге от внезапной остановки сердца. Подстраивать каким-то образом его убийство у нее не имелось никакой выгоды. Супруги снимали квартиру и стояли на очереди. Когда первый супруг скончался, Елена осталась без гроша. А тут грянула перестройка. Ей повезло, что не выгнали с работы. Обычный совдеповский овощной с гнилыми помидорами и мятой картошкой выкупил предприниматель и набил его заграничными товарами: жвачкой, которую в больших количествах везли из Сирии, разными чупа-чупсами, «марсами» и «сникерсами». Всех пожилых дам он уволил, а Елену оставил благодаря ее приятной внешности. Вот только платил, несмотря на хороший оборот, нерегулярно. Скобиной пришлось съехать с квартиры, которую она снимала еще с мужем, и поселиться на окраине в коммуналке с пьяным алкашом и тихой полусумасшедшей старушкой. Алкаш каждый день водил гостей. Они устраивали оргии, не обращая внимания на протесты соседей, напивались до чертей, а потом ломились в дверь к Скобиной. Вызвать милицию она не могла: не было телефона. Один раз приятели алкаша уже прижали ее к стенке, подловив после работы, и обязательно бы изнасиловали, если бы ее крики о помощи не привлекли внимания соседа из отдельной квартиры напротив. Он разогнал пьяниц обещанием позвонить в милицию. Когда Лена, вытерев слезы, стала его благодарить, он замахал руками:

– Ерунда. Настоящий мужик на моем месте поступил бы так же, – сосед вдруг озабоченно почесал лысеющий затылок. – Но ведь, девушка, это не конец твоим мытарствам. Они обязательно повторят свои попытки.

– Я куплю газовый баллончик, – сказала Скобина.

– Купи, – кивнул мужчина. – И все равно будь осторожна. А сейчас пойдем ко мне в гости. Чайку попьем.

– Хорошо, – согласилась она.

Мужчина годился ей в отцы и был непривлекательной внешности: плешивый, с крупными чертами лица и редкими зубами. Впрочем, тогда она и не задумывалась, что он станет ее мужем. Они попили чаю, и девушка засобиралась домой.

– Завтра на работу, – пояснила она.

– А мне уже никуда не нужно, – он как-то смущенно улыбнулся и развел руками. – Вот только на пенсию вышел. Скучно и одиноко. Жена уж лет пять как умерла. Инфаркт. Деток нам Бог не дал. Вот и маюсь в одиночестве. Раньше хоть работа спасала, а теперь и попроситься обратно некуда: завод закрыли. Раньше технику ремонтировали, а теперь новый хозяин собирается пепси-колу делать. Да какая у нас в стране пепси-кола? Однако он счел, что ее производство даст большую прибыль. Поживем – увидим, – он положил ей руку на плечо. – А ты заходи, когда время будет. Ты же ведь тоже одинокая. Мужа твоего я помню, царствие ему небесное. Хороший был парень.