— Я хочу сказать ему, — сказал полувампирец, прикрепив на меня глаза.

— Нет! — прошипел Ганнэн Хэрст. — Ты не должен! Не сейчас! Ты…

— Я хочу сказать ему, — сказал Стив снова, более сильно на сей раз.

Хэрст ругался себе под нос, глядя от одного из нас к другому, затем напряженно кивнул.

— Очень хорошо. Но на одной стороне, где никто больше не может услышать.

— Что вы до сих пор здесь делаете? — спросил Ванша подозрительно.

— Ты узнаешь, — хихикал Стив, хватая мой левый локоть.

Я не обратил внимания на него.

— Держись подальше от меня, монстр! — плюнул я.

— Сейчас, сейчас, — сказал он. — Не торопись. У меня есть новости, от которых я разрываюсь, чтобы сказать тебе.

— Я не хочу слышать их.

— О, но ты захочешь, — настоял он. — Ты пнешь себя отсюда на луну, если ты не подойдешь и не послушаешь.

Я хотел сказать ему, что он может сделать со своими новостями, но было кое-что в его злых глазах, что заставило меня остановиться. Я колебался, затем отошел далеко вне пределов слышимости других. Стив следовал за мной, Ганнэн Хэрст наступал ему на пятки.

— Если вы причините ему боль,… — предупредил их Ванша.

— Мы не будем, — обещал Хэрст, затем остановился и заслонил нас своим телом от взгляда остальных.

— Ну, что? — спросил я, пока Стив ухмылялся мне.

— Мы проделали длинный путь, не так ли, Даррен? — заметил он. — Из класса к дому и к этой пещере возмездия. От человечества к кровожадности и вампиризму. От дня до ночи.

— Скажите мне что-то, что я не знаю, — проворчал я.

— Раньше я думал, что это могло быть иначе, — сказал он мягко, отводя глаза. — Но теперь я думаю, что это всегда было предназначначено, чтобы идти этим путем. Это была твоя судьба, чтобы предать меня и заключить союз с вампирами, твоей судьбой стать князем вампиров и вести охоту за властелином вампирцев. Так же, как это была моя судьба, чтобы найти мой собственный путь в ночь и…

Он остановился, и хитрое выражение ползло по его лицу.

— Держи его, — проворчал он, и Ганнэн Хэрст схватил мои руки и удерживал меня как вкопанный. — Ты готов послать его в сонный бай?

— Да, — сказал Хэрст. — Но поспеши, прежде чем другие вмешаются.

— Твое желание — моя команда, — Стив улыбнулся, затем поместил свои губы близко к моему правому уху и прошептал кое-что ужасное… кое-что ужасное… кое-что, что повернуло мой мир с ног на голову и будет часто посещать меня во сне и наяву с того момента.

Когда он отдалился, замучив меня своей разрушительной тайной, я открыл широко рот, чтобы прокричать новости Ванше. Прежде, чем я смог произнести слог, Ганнэн Хэрст дыхнул на меня нокаутирующим газом вампиров и вампирцев. Когда пары заполнили мои легкие, мир вокруг меня исчез, и затем я упал без сознания, в замученный проклятый сон.

Последней вещью, которую я услышал прежде, чем я потерял сознание, был истерично смеявшийся Стив, — звук победоносного кудахтанья демона.

Я не знал, где я был, когда проснулся. Я открыл глаза и увидел потолок высоко надо мной, с большим количеством панелей, разрывавших его, три люстры, горящие тускло теперь, когда их свечи были просты восковыми пнями. Я не мог вспомнить, где я мог бы быть. Я сидел, со стоном, и искал мистера Крэпсли, чтобы спросить его что происходит.

Вот тогда я вспомнил.

Стенание как болезненные воспоминания возвратилось, я вскарабкался на ноги и озирался в отчаянии.

Огонь в яме кольев почти сжег себя. Мистер Крэпсли и полувампирец были обуглены, неузнаваемые коллекции ломких, почерневших костей. Ванша и Харкат сидели у края ямы, с мрачными лицами, тихо нося траур.

— Как долго я был без сознания? — кричал я, покачнувшись к туннелю, выводящему из пещеры, падая неуклюже на колени в моей взбешенной поспешности.

— Успокойся, — сказал Ванша, помогая мне вернуться на ноги.

Я отбросил его руки подальше и яростно развернулся на него.

— Как долго? — заорал я.

Ванша отпустил меня, не понимая, затем пожал плечами.

— Три часа, возможно больше.

Мои веки закрылись безнадежно, и я снова позволил себе сокрушаться. Слишком долго. Они уже на полпути к другой стороне мира в настоящее время.

— Что случилось? — спросил я. — Газ должен был вырубить меня только на пятнадцать или двадцать минут.

— Ты был измучен, — сказал Ванша. — Это была долгая ночь. Я удивлен, что ты так скоро проснулся. Это — рассвет снаружи. Мы не ожидали, что ты пошевелишься до сумрака.

Я покачал головой безмолвно, чувствуя отвращение.

— С тобой все в порядке, Даррен? — спросил Харкат, ковыляя, чтобы присоединиться к нам.

— Нет! — заорал я. — Я не в порядке. Ни один из нас не в порядке.

Поднявшись, я пронесся мимо озадаченно смотрящей пары, и сделал мой медленный, болезненный путь к яме, где я пристально глядел еще раз на тлеющие останки моего самого дорогого друга и наставника.

— Он в состоянии шока, — услышал я мягкое бормотание Ванши Харкату. — Для него это нелегкий путь. Через некоторое время он оправиться.

— Оправлюсь! — завопил, садясь и смеясь маниакально.

Ванша и Харкат сели около меня, Ванша с левой стороны от меня, Харкат с правой стороны. Каждый положил руку на меня, молчаливо выказывая поддержку. Мое горло становилось жестким, и я думал, что я собираюсь, наконец, закричать. Но после некоторых секунд слезы все еще не прибыли, поэтому мой взгляд снова вернулся в яму, в, то время как мои мысли вернулись к пугающему открытию Стива.

Огонь становился ниже и пещера охлаждалась. Кроме того еще стемнело, когда свечи, наверху затухали одна за другой.

— Мы должны залезть туда, и… вновь зажечь свечи, — сказал Харкат, — иначе мы не сможем…, видеть ясно, когда мы спустимся туда… собирать кости мистера Крэпсли.

— Оставьте его там, — сказал я хмуро. — Это — столь же хорошее место для отдыха, как любое другое.

Харкат и Ванша уставились на меня неуверенно.

— Но ты был тем, кто хотел похоронить его, — напомнил мне Ванша.

— Это было прежде, чем Стив отвел меня в сторону, — вздохнул я. — Не имеет значения, где мы оставим его теперь. Нет больше вопросов.

— Как ты можешь так говорить? — отрезал Ванша сердито. — Мы победили, Даррен! Мы убили властелина вампирцев! Цена, которую мы заплатили, была высока, но она стоила того.

— Ты так думаешь? — спросил я горько.

— Конечно! — закричал он. — Что одна жизнь против тысячи? Мы знали наши шансы, когда шли сюда. Мы пожертвовали бы всеми нашими жизнями, если мы могли бы. Я чувствую потерю Лартена так же сильно, как и ты — он был моим другом прежде, чем он стал твоим. Но он умер благородно, и отдал свою жизнь за дело, а не просто так. Если его душа смотрит свысока на нас, он будет желать, чтобы мы праздновали его большую победу, а не оплакивали его…